Я видел, как она смотрела на меня.

– Я не знал, чем хотел заниматься. Один из моих друзей пытался заняться кое-чем, но ему, честно говоря, ничего не светило. А второй мой друг не хотел поступать на службу, потому что… Знаешь, к нашему выпуску Новое Содружество уже точило на него зуб. Противникам Императрицы сложно устроиться на профессиональное обучение.

– А ты?

– Мне было плевать, но я позволил ему втянуть меня в это. Вообще-то я подумывал отучиться на… Хотя неважно.

– На кого? Скажи.

– Нет, это глупо. – Я покачал головой. – Неважно, этого не произошло. Они пришли за мной, и я подумал, что это отличная возможность. У меня и моих друзей не было будущего. Мы знали, что скоро будет война. Правительство тоже это знало. Они проверяли нашу пригодность и потом брали на службу. У моих друзей особо не было шансов. Я думал, что справлюсь за нас троих. Поэтому и подался на службу.

Это было правдой. Салмагард ничего не сказала.

– Однако все пошло не так, как должно было.

Это тоже было правдой.

– Сколько тебе было лет?

– Немного.

– То есть ты поступил на службу еще до начала войны? – сказала она. Салмагард была впечатлена.

– В то время война была неизбежна.

Она с любопытством на меня посмотрела.

– С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Пространство свободной торговли всегда создавало проблемы. Тогда Императрица созвала саммит, чтобы установить основные правила аннексии чужих территорий. Если не вдаваться в подробности, Королевству только это и было нужно. Война бы началась в любом случае, так что она могла начаться до того, как они потеряли бы значительную часть своих перспектив к расширению территорий. – Я глубоко вздохнул. – Они все знали. Они давно все знали.

– То есть это просто была гонка за то, кто первым успеет урвать кусочек побольше от Пространства свободной торговли? Так вот, значит, что это было? – мрачно спросила Салмагард.

– Империя была первой; Ганрай не так преуспевал. Затем были какие-то боевые действия. Это была не единственная причина, но они быстро подтолкнули нас на открытые бои. Главари Пространства свободной торговли знали, в какую сторону дул ветер, и они начали отдавать предпочтение имперским интересам. Это не очень понравилось Содружеству. Вам всего этого не рассказывали?

– В общих чертах. На службе Содружество окрашивают более зловещими красками.

– Естественно.

– Почему Какуго не стали просто отсиживаться? Они ведь должны сохранять нейтралитет.

– Технически они до сих пор являются частью Содружества. У них много рычагов, но я особо не в курсе. Далтону об этом не рассказывали.

– Почему мы не аннексировали Имперский Пойнт? – спросила она, наклонившись, чтобы посмотреть на станцию. – Война была отличной возможностью.

– На то не было причин. Дело не в самом здании станции, а в космических коридорах. Наводящие кольца строить дорого. Эвагард снова начинает расширять территории, чего не делал последние несколько десятилетий, а когда дело доходит до расширения…

– Нет ничего важнее дорог.

– Именно. Поэтому, скорее всего, Императрица выйдет из гонки, когда обойдет Ганрайское королевство.

– Разве мы их еще не обошли? Мы ведь выиграли войну.

– Пока никто ничего не выиграл. Пока еще идут разговоры о перемирии, все подвешено в воздухе. Это только временное прекращение огня. Они потеряли свою столицу, но не боеспособность. Война еще не окончена. Императрица должна довести ее до конца. И она должна сделать это так, чтобы никто не проиграл. Иначе лет через пять все повторится заново. – Я осекся. – Однако это не самая романтичная тема для разговора. – Я придвинулся к ней поближе и окинул взглядом шаттл. – Я не бронировал приватную поездку. Должно быть, кто-то сдал билеты.

– На станции много народу.

– Не больше чем на имперских станциях. Просто более шумно.

Она улыбнулась.

– И полно возможностей, – продолжил я. – Я хочу сказать, я много чего умею. Возможно, у меня здесь большое будущее.

– Что умеешь? Петь ты не можешь – сразу выдашь себя.

– Я работал под прикрытием – я хороший актер. Разве ты не можешь представить меня в какой-нибудь мелодраме? Разве я не похож на бравого героя? Теперь я достаточно высокий для этого.

– Теперь? – с любопытством спросила она.

– Мне пришлось изменить свой рост, чтобы стать Далтоном. Раньше я был… не таким высоким.

Ее брови поползли наверх.

– Сложно представить. Ты действительно хороший актер.

– Но если ты в чем-то хорош, это не значит, что тебе это нравится. Вместо сцены или кино я бы лучше был честен с людьми. Что скажешь?

Мои слова были чистой правдой, в них не было ни капли притворства.

– Согласна, – сказала она.

Я поцеловал ее. Слишком долгое время в Содружестве я был оторван от того, как это делается в Империи. Для человека без статуса, вроде меня, целовать первую дочь знатной имперской семьи было чем-то немыслимым. Даже просто оставаться наедине с Салмагард было неприлично, учитывая, что мы едва знали друг друга.

А даже если бы мы были равны, все равно инициировать такие вещи должна была она.

Но это все были эвагардские правила, а я несколько лет пробыл Ганрайским принцем. Ганрайским принцем, которому женщины не были интересны, но я был погружен в культуру, где мужчина мог быть настойчивым.

Я мог бы сбросить вину на свои манеры, но это не было бы правдой. Честно говоря, я просто больше не был так впечатлен правилами, как раньше. Конечно, мило сделать все правильно, но этому не бывать.

Как только я приблизился к ней, Салмагард сразу покраснела. Ее губы были нежными, от нее пахло карамелью. Разумеется, ее скромность быстро испарилась. Она нисколько не колебалась. Ее уверенность меня не удивила: противозачаточные импланты и контроль гормонов помогали создать рабочую атмосферу на борту корабля, но никому это не нравилось.

Я уложил ее на диван, а Салмагард обвила руками мою шею.

Дверь шаттла резко открылась.

Я неохотно поднял глаза и увидел двоих людей, уставившихся на меня и лежавшую подо мной Салмагард, которая жутко покраснела.

Я извиняюще улыбнулся, помог ей подняться и откинулся на спинку дивана, продолжая одной рукой обнимать Салмагард.

– Прошу прощения, – сказал я. – Шаттл вот-вот должен был отправиться. Не думал, что кто-то еще придет.

Перед нами стояла молодая пара, и парень выглядел запыхавшимся, словно он только что бежал. Он поднял руку.

– Это наша вина, – возразил он. – Мы опоздали. Простите. Простите, что прервали. Мне очень жаль.