О дне своего освобождения он знал заранее, на "родной" зоне у него давно все было схвачено. За неделю до выхода на волю он устроил местным авторитетам отходную. Собрались в одном из бараков ночью. Стол был накрыт как на воле богато, ломился от закусок и водки. Тем не менее сюда же на стол "шестерки" постоянно выставляли кружки с чифирем, и он, как ни странно, потреблялся больше, чем водка.

Амиран-Мартали, сказав свою отходную речь, добавил:

- Покидая "командировку", "Вор в законе" обязан оставить за себя преемника... - Он медленно оглядел каждого сидящего за столом. - Признаюсь, такой человек у меня есть, но мне захотелось, чтобы вы сами сказали, кого хотели бы видеть в роли "смотрящего".

Несколько минут его застольники переглядывались между собой, прекрасно понимая, что невпопад выдвинутая фигура может аукнуться так, что на зоне все пойдет кувырком.

- Итак... - насупился Амиран-Мартали.

- Слушай, дарагой, батоно Амиран, - прервал общее молчание пожилой авторитет Буба-Кутаисский, - давай не будем нарушать традиций: называй наследника! Когда не справится, тогда и будем думат...

Амиран-Мартали не просто так вынес вопрос о "смотрящем" перед всеми. Получилось так, что с месяц назад на зону "спустили" еще одного "Вора в законе" - Вахо-Рыжего, а до его прихода место Амирана-Мартали должен был занять его близкий друг Васо Каландадзе, с которым он отсидел вместе лет восемь. Как и Амирана-Мартали его уважали не только зэки, но и администрация лагеря. И не было бы никаких вопросов, если бы он был коронован в "Вора в законе", но посланное Амираном-Мартали на сходку ходатайство задерживалось, а потому, успев узнать не очень сахарный характер Вахо-Рыжего, Амиран был уверен, что с его уходом на зоне начнутся противостояния.

- Что ж, вероятно, ты прав, дорогой Буба... - задумчиво проговорил Амиран. - Я должен назвать своего преемника, и я назову его. - Он сделал небольшую паузу и посмотрел на Вахо-Рыжего.

Трудно сказать, почему в самый важный момент его внимание было направлено именно на того, но краем глаза он заметил напряженные взгляды присутствующих за столом и неожиданно для самого себя сказал:

- Надеюсь, не нарушу наших законов, если объявлю своего преемника в день своего освобождения...

С большим удовлетворением Амиран отметил облегченные взгляды всех присутствующих, кроме Вахо-Рыжего, который вскинул голову с желанием что-то возразить, но сдержал свой порыв и лишь чуть заметно усмехнулся. Амиран намеренно оттягивал со своим преемником в надежде, что до его освобождения придет решение воровской сходки о Васо Каландадзе.

Его интуиция не подвела и на этот раз: через два дня на зону пришла "малява", в которой сообщалось, что не только Васо коронован в "Вора в законе", с кличкой Васо-Иркутский, но и Амирану дано согласие оставить его "смотрящим".

Амиран был настолько уверен, что все разрешится само собой, что его мысли уже были далеко отсюда, там, где он отсутствовал целых двенадцать лет, где его ждала новая, пока еще незнакомая ему страна - ведь за это время столько воды утекло, столько дел было наворочено!

Впрочем, стоит заметить, что решение, принятое воровской сходкой, не расставило все точки над "i": два "Вора в законе", то есть два лидера, на зоне редко когда уживались, а потому начальник зоны полковник Кириченко прислушался к совету освобождающегося криминального авторитета Амирана Варднадзе и через пару месяцев, почувствовав напряжение в зоне, отправил Вахо-Рыжего на этап...

Минуло несколько дней, и Амиран-Мартали наконец-то оказался в суетливой, неузнаваемо изменившейся за последние годы Москве. Он медленно шел по Тверской и размышлял о том, с чего начнет новую жизнь...

Нугзар Джанашвили, конечно же, не обладал таким непререкаемым авторитетом, какой имел его бывший шеф и партнер Амиран-Мартали. И если бы Амиран собственноручно не указал на Нугзара как на своего преемника во всех делах, то многие деловые теневики, бригадиры и даже рядовые бойцы из сплоченной когорты Амирана не захотели бы слушать новоиспеченного босса. Но как бы там ни было Нуга встал у руля основных начинаний Амирана-Мартали.

Джанашвили понимал, что ему никогда не стать новым Амираном-Мартали. Да он и не стремился к этому. Нуга пошел по другому пути: не улаживанию конфликтов, а, наоборот, их постоянному провоцированию и преодолению путем жестких, а чаще очень жестоких мер.

- Время меняется, - любил повторять Нугзар, - и нам надо меняться вслед за ним. Время жестокое, и мы должны ему соответствовать.

И Джанашвили соответствовал. От тех, кто с ним спорил или высказывал свою точку зрения, Нуга старался избавиться как можно скорее. А самым простым и быстрым способом всегда было физическое уничтожение... Прошло всего три года, а на верхушке когда-то созданной по крупицам организации Амирана-Мартали теперь почти не оставалось тех, с кем Амиран начинал: всюду сидели люди Нугзара. Стремясь нахапать как можно больше, Нуга не останавливался ни перед чем. Десятки убийств, автомобильных аварий, взрывов и поджогов было совершено по его приказу. Теперь некому было звать его по-дружески Джаником, подчиненные звали его шефом или Нугзаром, а авторитеты, с которыми он время от времени контактировал, пренебрежительно кликали его за глаза лысым Джаном или Нугой в глаза.

Джанашвили уже мало было гостиничных комплексов, нескольких московских рынков и торговли компьютерами. Он отлично разбирался, что и как приносит наиболее ощутимый доход, и, стараясь обезопасить себя от наскоков правоохранительных органов, стремился в легальный бизнес. И поэтому в начале девяностых годов Нугзар перенес всю мощь теперь уже практически полностью своей группировки на нефтяной и финансовый бизнес.

Поначалу Джанашвили сумел приватизировать гостиничный комплекс в Измайлово на свое имя. Затем, легализуя часть теневых доходов, создал при одном из ведущих московских институтов два кооператива, начавших осуществлять закупку вычислительной техники и ее установку на различных предприятиях народного хозяйства. Джанашвили, не обращая внимания на ворчание воровских лидеров, с которыми он вел дела, вышел на полуофициальные контакты с МВД, и высокопоставленные милиционеры начали снабжать его ценной информацией о конкурентах из криминальных структур. Обычно скупой на траты, не касающиеся личных расходов, Нуга щедро оплачивал подобного рода информацию, ведь она компенсировалась с лихвой.

К примеру, после консультации с проплаченными ментами Джанашвили вышел на контакт с бауманской бригадой - в то время самой агрессивной московской преступной группировкой. Эта бригада в начале девяностых была единственной, которая всерьез, то есть организованно и с большим размахом, формировала рынок сбыта наркотиков. При их распространении бауманская бригада ориентировалась прежде всего на молодежь, и в частности на студентов, рок-фэнов, хиппи, проституток, завсегдатаев ночных клубов и творческую богему.

Нугзар Джанашвили оказался ценным приобретением для бауманских: он постоянно вращался во всех этих сферах, так как имел множество знакомых и прихлебателей в среде музыкально-художественной богемы еще со времен увлечения антиквариатом. Кроме того, он был в приятельских отношениях с бывшим директором популярного студенческого клуба, который с приходом Ельцина к власти в 1991 году занял кресло министра по внешнеэкономическим связям. Бауманская бригада связала через Нугзара новоиспеченного министра с чеченцами, а те предложили экс-директору студенческого клуба в дополнение к поставкам на экспорт нефти и нефтепродуктов участие в легализации доходов, получаемых от продажи наркотиков...