Важнейшей отличительной особенностью орудийных стволов, отливавшихся русскими мастерами в XVI–XVII веках, являлась их великолепная художественная отделка. Литейные мастера, как правило, украшали их богатейшими орнаментальными композициями из трав и цветов, отличительными скульптурами, от которых они часто получали свое название, и пространными надписями. Для современного человека это свидетельствует о художественном мастерстве и профессионализме мастера. Но в то время так проявлялось своеобразное соперничество между литейщиками. Характерно, что старейшая из дошедших до наших дней русских литых пушек (1492 г.) не имеет цапф и скоб, но ее дуло и торель украшены орнаментом. В тех же целях стволам орудий часто придавали оригинальную форму – иногда их делали в виде свитков, поверхность украшали фигурными поясами-фризами, накладными рельефными изображениями людей, животных и т. п.

Схема использования больших осадных орудий XV–XVII вв.

Перед тем как принять орудие на вооружение, оно должно было быть всесторонне проверено «в деле». Это был главный экзамен для литейщика как автора пушки. Он должен был лично продемонстрировать боевые качества созданного им творения. Известно, что в правление Ивана Грозного ежегодно устраивался смотр и стрельбы из артиллерийских орудий за стенами Белого города недалеко от Новодевичьего монастыря. Мишенями служили деревянные срубы, засыпанные землей. На подобных стрельбах испытывались и новые пушки. Бывало, что подобные испытания заканчивались трагически. Во время одного из них, например, демонстрируя возможности своей новой большой пушки, погиб известный литейный мастер Николай Немчин. При испытаниях надлежало «показать пушку в деле», используя разные типы снарядов и разное количество зелья.

Вот какое описание артиллерийских стрельб с участием царя Ивана Грозного, состоявшихся 12 декабря 1557 г., мы читаем в записках английского посланника при Московском дворе Флетчера: «Царь приехал на стрельбище верхом. На голове у него была красная шапка, унизанная жемчугом и дорогими каменьями, платье было из материи с роскошно вытканными цветами. Впереди царя по трое в ряд ехали бояре в парчовых одеждах. Шествие открывали пять тысяч пищальников – каждый с пищалью на левом плече и фитилем в правой руке. Напротив крепости, сооруженной из двухметровых ледяных глыб, были воздвигнуты деревянные подмостки, с которых и производились стрельбы. Когда царь занял назначенное ему место, пищальники начали стрелять в лед и продолжали это делать, пока глыбы были совсем не разбиты. Затем на поле вывезли большие пушки, которые до того ни разу не были в деле, – их лишь недавно изготовили на Пушечном дворе. Начинали с пушек меньшего калибра и оканчивали самыми большими: это было повторено трижды. Заключали стрельбы громадные мортиры, среди которых одну именуют Царь-пушкой (работы Кашпера Ганусова. – Д. Г.), а другую «Павлином».

Вообще, несмотря на технический прогресс, стрельба из артиллерийских орудий еще и в XVII, и даже в XVIII в. была делом довольно опасным, если не сказать непредсказуемым. В «Уставе ратных и пушечных дел», составленном Онисимом Михайловым в XVII веке, подробно описаны все меры предосторожности, которые нужно было принять пушкарю перед производством выстрела: «Заряди пушку добрым порохом, да забей деревянным пыжом, и на тот пыж намажь гораздо в палец толщиною глины, которая бы не ищеплялась, да дай ему высохнуть гораздо, потом помажь его еще, где понуже надобно, да укрепи его гораздо тако глиною мажучи, чтобы от ядра порох не запалился». Однако даже этих мер не всегда оказывалось достаточно, поэтому рядом с орудием по давней традиции обычно выкапывали яму, в которую мог спрыгнуть пушкарь, чтобы спастись в случае разрыва ствола.

В 1547 г. Иван Грозный ввел пушкарей в состав стрелецких полков. По сути, это означало организационное оформление нового для русской армии рода войск – артиллерии. В мирное время пушкари несли такую же службу, как и стрельцы, и жили в специальных селениях – «пушкарских слободах». В военное время они в составе «полковых нарядов» обслуживали пушки, к которым были приписаны в стрелецких полках. Численность такого «наряда» зависела от размеров орудия и возможностей его транспортировки. Чем оно было больше, тем больше требовалось людей, чтобы его перевозить в нужное место, наводить и вообще обслуживать. Как правило, «полковые наряды» имели на своем вооружении пушки мелкого и среднего калибра и участвовали в боях в строю своего полка.

Во время крупных войсковых операций и походов (таких, как Казанский поход или Ливонская война) формировался т. н. Большой государев наряд, состоявший из крупнокалиберных орудий с приписанным к нему расчетом. Туда входили не только пушкари, но и извозчики для транспортировки, и литейщики для возможного устранения возникающих поломок, и др. Так, при штурме Казани в 1552 г. «Большой государев наряд» насчитывал до 150 стволов крупнокалиберной артиллерии.

Отдельные задачи ставились перед «крепостными нарядами». Так назывались артиллерийские подразделения, главной задачей которых было обслуживание пушек, установленных в крепостях и острогах. Они обеспечивали огневую поддержку гарнизонов при попытках неприятеля взять штурмом эти города и крепости. Основу вооружения «крепостных нарядов» составляли пушки мелкого и среднего калибров (по терминологии того времени, «полуторные пищали»).

Пушкарь имел на вооружении пальник, или жагру, которым поджигался запал орудия. Пальник с фитилем укреплялся на длинном тонком древке, которое было снабжено копьем. Таким образом, пальник был холодным оружием ближнего боя в случае, если неприятель смог вплотную приблизиться к артиллерийскому расчету.

Великий князь Сергей Александрович в форме пушкаря «Большого наряда» XVII в.

Алам.

В XVI–XVII веках пушкари носили на груди отличительные знаки, которые назывались «аламы». В Оружейной палате сохранилось четыре таких знака. Один подобный знак демонстрируется и в Музее артиллерии в Санкт-Петербурге. Они выкованы из железа в виде круглого чеканного щитка. На каждом из них изображена голова льва, держащего в зубах пушку. Такие щитки подбивались цветным сукном и прикреплялись завязками на груди пушкаря. Аламы служили одновременно и оборонительным вооружением, так как заменяли металлический нагрудник или щит. В описи знамен и оружия Оружейной палаты от 1664 г. упоминается, что «на пушкари сделано 10 кафтанов красных и один кафтан зеленый, нашивки мишурные серебреные, а латы жестяные, писаны в клеймах пушки». Иногда на аламах изображались двуглавые орлы, держащие в лапах мечи и пушки.

Возвращаясь к личности и творениям Андрея Чохова, отметим, что даже те скудные данные письменных источников, которые у нас имеются, относятся ко второй половине жизни мастера. Мы обратимся к ним чуть позже. Более ранние вехи его биографии отражены лишь надписями, сделанными на стволах его пушек. Одну такую надпись на орудии 1568 г. мы уже привели в самом начале нашего повествования. Речь идет о небольшой пищали малого калибра и небольшого веса. Вторую аналогичную пушку с идентичной надписью и украшениями Чохов отлил в следующем, 1569 г. Считается, что эти две пушки и были экзаменационными работами мастера, по которым можно было судить о его квалификации. Судя по всему, этот экзамен Чохов выдержал, потому что вслед за ними с перерывами по нескольку лет был отлит целый ряд артиллерийских орудий, вес и калибр которых постоянно увеличивался, и на которых запечатлено его имя.