По такому интегральному показателю как индекс человеческого развития, отвечающему на вопрос: «в какой стране мира жить лучше всего?», Швеция традиционно занимает одно из первых мест. Может быть, там свобода насчет спиртного? Нет. «Сухой закон» существовал в Швеции еще в 1865 году. На сегодняшний день там действует система Братта, согласно которой введены существенные ограничения на покупку спиртного — возрастные и количественные. То же касается и Норвегии, Финляндии. Везде жесткие ограничения и государственная монополия. В 1995 году из-за вступления в ЕС пришлось убрать государственную монополию на производство спиртного, но финны все равно оставили монополию на продажу. Почему они так цепляются за свои «мягкие сухие законы», если они якобы неэффективны? Они берегут свой народ и видят, что полное снятие запретов обернется неисчислимыми социальными бедствиями и деградацией.

В 1970-х годах Египет, Иран и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) ввели запрет на употребление спиртных напитков. За нарушение «сухого закона» в этих странах иностранцам грозит либо большой штраф, либо тюремное заключение сроком до 2,5 лет. Для «своих» же предусмотрены более суровые наказания. В мусульманских странах религия обязывает воздерживаться от спиртного. Что же мы видим? Арабский мир растет численно, растет его экономическая и духовная мощь. Арабы презирают европейцев, которые выглядят в их глазах свиньями, идет ползучая колонизация Европы. Эффективен ли для них «сухой закон»? И почему отсутствие такового в Европе так неэффективно для европейцев?

В нескольких штатах Индии полностью запрещено производство, продажа, импорт и экспорт алкоголя. Существенные ограничения, прежде всего морального плана и на уровне трудового законодательства, есть и в Китае. Этим двум странам будет принадлежать XXI век! Им и арабам, а не больным Америке и Европе!

Посмотрите внимательно: «сухой закон» и сейчас в том или ином виде действует в десятках стран мира, и никто не говорит, что он неэффективен. Там не пьют или пьют мало! В конце концов, «сухой закон» есть и у нас: например, при вождении транспортного средства. И что, какой-то дебил всерьез будет утверждать, что этот запрет неэффективен? Что вот если отменить это ограничение, то пьяных за рулем будет гораздо меньше, потому что «не будет сладкого запретного плода»?

Давайте же еще разберем самый вопиющий пример якобы неэффективности «сухого закона», которым тычут его противники — наш родной, горбачевский. Он был принят в 1985 году. И свалился как снег на голову. Представим наркомана, который сидит на игле, кайфует, не видит пока для себя никаких проблем и которому в один миг прекращают поставки доз, без предварительных объяснений, лечения и проч. Реакция и «ломки» были, конечно, очень болезненны. В народе бытовало мнение, что этот закон был придуман Лигачевым, чтобы настроить против Горбачева как можно больше людей. Народ, естественно, реагировал. Появлялись характерные анекдоты. Очереди за водкой были названы «петлей Горбачева».

В Крыму и на Кавказе было вырублено больше 240 тысяч гектаров ценнейших виноградников. Это было воспринято как варварство, вандализм и государственное вредительство.

Власть опомнилась и начала запоздалую пропаганду. На всех предприятиях появились «общества трезвости», которые часто возглавляли директора и высшие руководители этих предприятий. Смех да и только! Стали культивироваться безалкогольные свадьбы — абсолютная глупость, именно на свадьбах как раз и нужно было разрешать пить. Народ просто не понимал, зачем все это! Не было ни страшной статистики по ТВ, ни документальных фильмов о детях-уродах, ни объяснения, что падает производительность труда и поэтому мы плохо живем.

Вообще народ у нас патриотичный и готов терпеть все ради высокой цели, но именно эта цель и не была обозначена, да и народ не представлял себе масштабов собственного пьянства и его последствий. Школы для детей алкоголиков, которые росли десятилетиями в стране как грибы после дождя, стыдливо скрывались, равно как и переполненные вытрезвители, лечебнотрудовые профилактории, где побывала на излечении чуть ли не четверть рабочего класса. Народу не дали ужаснуться собственной мерзости перед тем, как начать реформу.

Производство и продажа спиртного сократились до минимума. Рынок быстро стал заполняться продуктами самогоноварения. Немудрено — спрос-то остался, на снижение спроса никто не работал! Кроме того, это был не чистый «сухой закон»: серьезно ограничили производство и продажу, а полного запрещения не было. А значит, трудно определить, пьян колхозник от бутылки, купленной законно по талону, или от бутылки первача от бабы Маши. Кроме того, не было действенной борьбы с самогоноварением: так, несколько показательных рейдов. Да и сами «рейдеры», поскольку не были идеологически мотивированы, закрывали глаза на правонарушения. Борьба с пьянством симулировалась. Поэтому через несколько лет самогон компенсировал уход государства с рынка. Вот такая это была псевдореформа, и указывать на ее неудачный опыт все равно как опыт неудачного или фиктивного брака делать аргументом против семьи и брака вообще.

И тем не менее! Даже самые скептически настроенные к горбачевскому закону исследователи вынуждены признать: потребление (даже с учетом всех видов суррогатов) сократилось минимум на треть! А также был зафиксирован резкий рост продолжительности жизни. Даже этот короткий и бестолковый, фальшивый и непоследовательный «сухой закон» спас миллионы россиян от смерти!

Поделюсь собственным опытом. Я рос в городе шахтеров и металлургов, в самом центре Кузбасса — Новокузнецке. Наши отцы и старшие братья бесконечно пили: после смены, после работы, по выходным, по праздникам, на рыбалке… Их жены и матери проливали бесконечные слезы, скандалили дома, жаловались в месткомы и парткомы, отправляли мужей в лечебно-трудовые профилактории, кодировали… Все напрасно.

Мы, молодые, подражая взрослым, уже с 12 лет, пока родители на работе, собирались у кого-нибудь дома и потягивали «Жигулевское» пивко, «Рябиновую на коньяке» и прочую легкую мелочь. Иногда вечером просто собирались в подъездах или «за детским садом, где грибочки», как пел Высоцкий. Весной, летом и осенью ходили в походы, а зимой ездили на дачи и в дома отдыха и там уже напивались до поросячьего визга. И это до 15 лет. Родители не замечали, а единичные замеченные случаи легко списывались на «дни рождения у друга» и проч. Это было целое поколение.

И вот, в 1985 году все одним махом прекратилось. Наверное, взрослые находили пути добычи спиртного, ставшего дефицитом, нам же, пацанам, не продавали, а искать точки самогонщиков, куда-то ехать было слишком хлопотно. Мы стали ходить по барам и пить безалкогольные коктейли, это было модно и круто, ведь и раньше пили-то мы для крутизны, а не для опьянения. И вот я, привыкший уже в 15 лет выпивать несколько раз в неделю, уже в 16 лет не выпил ни капли за год.

Более того, как раз к этому времени подоспела запоздалая общественная антиалкогольная пропаганда. Лекции академика Углова, каких-то лекторов из общества «Память»… Их надо было пускать в эфире Первого канала, но они почему-то распространялись только на магнитофонных кассетах и были доступны ограниченному числу людей. Мне такая кассета попала случайно, но я прослушал и ужаснулся, сколько вреда приносит алкоголь. Мы с другом дали клятву не брать в рот спиртного. Юношеские клятвы крепки, с 16 до 19 лет я не выпил ни грамма. Уехал в Екатеринбург, далеко от мамы и папы, жил в общежитии, которое занималось только тем, что бухало. До второго курса я не пил вообще, потом год пил весьма умеренно, предпочитая дорого продавать дефицитную водку по отоваренным талонам монголам, а потом женился, и тут совсем уже было не до попоек. Так я проскочил опасный период жизни. Страшно подумать, что могло стать со мной, если бы не этот закон и эти лекции. Поступил бы вообще в университет, а если поступил, не вылетел бы после первого курса? А если бы не вылетел, то закончил бы его с «красным» дипломом?