— Нет. Я дал ей две недели отпуска на время карнавала. Если захочешь на пляж, сверни от калитки налево, и через двадцать минут будешь у моря. — Диего снова превратился в радушного хозяина. — Еще приятно погулять у озера. Учти, что хоть в последнее время воровства на улицах стало меньше, здесь, как и в любом другом большом городе, свои опасности. Пойдешь гулять, не надевай драгоценности и не бери с собой много денег, — предупредил он. — И крепче держись за фотокамеру.

— Слушаюсь, но сегодня я никуда не пойду. Распакую вещи и лягу спать.

— Тебе не удалось поспать в самолете? — спросил он.

— Почти нет. — Кристел заправила непослушную рыжую прядь за ухо. — Я вдруг почувствовала, что здорово устала.

Диего смутился.

— Я должен был сообразить, что ты устала, и отложить все деловые разговоры. — На его лице появилась конфузливая, но неотразимая улыбка. — Ты меня простишь?

Сначала он ее унижал, теперь пытается ублажить, а устоять перед его улыбкой было практически невозможно. Но Кристел ответила ему холодным взглядом. В пятнадцать он сразил бы ее наповал, но она стала старше, мудрее и более гибкой.

— Возможно, — сказала она. — Со временем.

Диего положил ей руки на плечи.

— Немедленно, — пробормотал он и поцеловал.

Его губы были теплыми и мягкими. Она ощутила чистый запах его кожи. Почувствовала совсем рядом восхитительное тело. Опьяненная его близостью, Кристел качнулась вперед. Приоткрыла губы и сразу же соприкоснулась с его языком. Ее словно пронзило электрическим током. Кристел тонула в море наслаждения, но тут так же внезапно, как и начался, поцелуй кончился, и Диего отступил назад.

— Спи спокойно, — сказал он. Потом гулкий стук его шагов по мраморному полу и звук захлопнувшейся двери.

Кристел прижала ладонь ко рту, все еще хранившему вкус его поцелуя. Она-то думала, что от той детской влюбленности не осталось и следа, что ей давно уже не пятнадцать лет. Так почему же она стояла как истукан, когда Диего целовал ее, и даже потянулась к нему? Как могла она быть такой податливой? Она же понимала, что поцелуй, как и обольстительная улыбка, часть хитроумного плана. Он явно хотел смягчить ее и заставить продать акции как можно быстрее. И все же она купилась!

Войдя в спальню, Кристел задумалась. На самом ли деле эта ласка была преднамеренной? То, что он так резко отстранился и поспешил уйти, говорит скорее о том, что Диего поцеловал ее, повинуясь импульсу, но тотчас пожалел об этом. Он догадывался о ее слабости, теперь же обнаружилось, что он тоже уязвим. Она закусила нижнюю губу. Так ей радоваться или остерегаться? Может ли в этом взаимном влечении таиться опасность?

Кристел опустилась на край кровати. Ночью в самолете она воображала, что старые конфликты забыты, и в их отношениях теперь будет все тихо и гладко. Надеялась, что им будет легко друг с другом, но взаимная сексуальная тяга исключала всякую непринужденность. Ее это беспокоило. К тому же она не могла выбросить из головы внутреннее раздражение Диего. Неужто он все еще злится на нее? Когда-то он мог считать, что она разрушила счастье его отца, но разве он так ничего и не понял? Разве ему до сих пор невдомек, что ею двигали самые лучшие побуждения, что она вынуждена была принять меры?

Кристел сбросила голубые босоножки. Решила сначала поспать, а потом распаковать вещи. Диего должен был понять, что если кто-то и достоин осуждения, так это ее мать.

Что, если Диего распространил свою неприязнь к Деборе и на нее? И уж коль скоро она подвернулась под руку, то ей и достается? Кристел поморщилась. Хоть она не слишком хорошо знала Диего, она не считала, что он может долгих двенадцать лет таить обиду на Дебору. Ей казалось непостижимым так долго носить в себе старую боль, но если он никак не может забыть — это его проблема. Она не собирается из-за этого переживать.

Сбросив одежду, Кристел забралась в постель. Диего посчитал ее упрямой, когда она не согласилась немедленно продать акции, и он не ошибся. Ее настойчивое требование рассказать о компании было вызвано стремлением затянуть время и подразнить его. Кристел злорадно ухмыльнулась. И ведь сработало!

Однако ее задела самоуверенность Диего. Надо же, он ни минуты не сомневался, что ее согласие у него в кармане. Уж теперь-то она ни за какие коврижки не станет потакать этому задаваке, который мало того что пригласил ее как-то наспех, так еще сделал это, лишь выполняя волю отца, и который, похоже, затеял против нее личную вендетту.

Кристел натянула простыню до подбородка. Ее очень тронуло, что Лукас подумал о том, чтобы пригласить ее в Рио, и оказался настолько щедрым, что завещал ей акции. Она, кажется, понимала, почему он это сделал. Мысленно Кристел перенеслась в те далекие годы…

Двадцать лет назад, зная Диего всего несколько дней, она его обожала. А потому обвинения, брошенные ей в лицо, стали для нее, подростка, настоящей трагедией. Впервые она влюбилась в мужчину, и, несмотря на то что по прошествии стольких лет ей ясно, что тогда он просто вскружил девчонке голову, чувство оказалось сильным. В ту пору ей казалось, что Диего мог ответить взаимностью. Сейчас она так не думала.

Их последняя встреча… Диего был в такой ярости, что она не удивилась бы, начни он бросать вазы на пол, ломать мебель и бить окна. Он был бы почти смешон в своем гневе, если бы вся сила этого гнева не обрушилась на нее.

Кристел вздохнула. Она тогда ничего не сумела возразить, потеряла дар речи, страшась одного — как бы он не сказал что-нибудь дурное о ее матери. Однако вскоре она поняла: ему известно далеко не все.

Так что же произошло в тот день между Диего и его отцом? Кристел надеялась, что, как только Лукас расскажет ему правду — может, в самолете, может, уже дома, — Диего немедленно позвонит и извинится, что был несправедлив к ней. Шли дни, недели, месяцы, а она все ждала телефонного звонка. Думала даже, что он приедет. Но напрасно. И теперь, двенадцать лет спустя, она ждала примирения, хотя бы перемирия, но он по-прежнему относился к ней враждебно — и все из-за ее матери.

Кристел ударила кулаком по подушке. Диего прав, она изменилась. Повзрослела. И не будет изображать из себя жертву. Она сама распоряжается своей жизнью и поступает так, как находит нужным. И если Диего ждет от нее извинений — дудки! А еще ему придется подождать, прежде чем она согласится продать акции. Не двенадцать лет, разумеется, но пусть пока потерзается!..

Кристел вздрогнула и проснулась. Где она? Несколько мгновений она озиралась по сторонам. Ах, да, в Рио-де-Жанейро, в квартире Диего. Сквозь занавески пробивался солнечный свет, заставивший ее зажмуриться. Интересно, сколько она проспала? Голова была такой тяжелой, будто она несколько дней пролежала в коме, хотя, скорее всего, прошла лишь пара часов.

Кристел выбралась из постели и направилась в ванную комнату. Душ должен ее взбодрить. Она встала под струю, намылилась и сполоснулась — все еще в полусне. Вытерлась и принялась за волосы. Внезапно поняла, что ужасно хочет пить.