Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брови Шуравина удивленно приподнялись, на лбу прорезались глубокие морщины.
– К попу? Ты это серьезно? – Его лицо стало почти веселым. – Но ведь мы уже повенчались. Я вбухал в это дело кучу бабла! Чего еще он хочет?
– Он хочет нам помочь.
Руслан прищурился и пристально посмотрел на Дину.
– Кому? – резко спросил он. – Тебе или мне?
– Нам.
– Значит, этот святоша никак не хочет оставить нас в покое? – Лицо Руслана потемнело от гнева, но он сделал над собой усилие и усмехнулся. – Что ж, если ты настаиваешь… Почему бы и нет?
– Ты правда согласен?
– Да.
Лицо мужа стало спокойным и безмятежным. На мгновение Дине показалось, что в его черных и непроницаемых, как ночь, глазах мелькнуло какое-то странное выражение – хитрое, холодное, злобное. Но прошло мгновение, и взгляд его вновь стал спокойным и приветливым.
– Когда? – осторожно спросила Дина. – Когда мы пойдем к моему духовнику?
Шуравин усмехнулся:
– Да хоть сейчас!
– Тогда я позвоню ему?
– Конечно, звони!
Дина, все еще не веря в успех, поднялась с пола, подошла к тумбочке и сняла телефонную трубку.
– Так я позвоню? – неуверенно переспросила она.
– Давай-давай, жми на кнопки.
Дина набрала номер.
– Алло… Будьте добры отца Михаила… Что?… Нет, я перезвоню. Через десять минут… Спасибо.
Она положила трубку на рычаг.
– Что случилось? – озабоченно поинтересовался Руслан.
– Он вышел.
– Вышел? – Шуравин изобразил на лице печаль. – Ах, какая жалость! И что же нам теперь делать? Как же нам теперь быть без отца-то Михаила? Я как раз собирался сходить в сортир. Если он перезвонит, спроси у него, какой рукой мне подтираться. Без его совета мне никак не обойтись.
Дина поежилась.
– Я полагаю, это не повод для насмешек, – сказала она.
– Да-да, ты права. Я просто неудачно пошутил. – Руслан взял со столика бутылку коньяка, наполнил стакан и уселся в кресло, держа стакан с коньяком в руке. – Дина, я сделаю все, как ты скажешь, – объявил он. – Скажешь пойти к попу – я пойду. Скажешь спрыгнуть с крыши – спрыгну. Скажешь снять штаны и выйти с голым задом на Тверскую – я и это сделаю. Для меня главное, чтобы ты была счастлива.
Шуравин отхлебнул коньяк.
– Почему ты молчишь? – с усмешкой спросил он. – Все еще на меня дуешься? Брось! Я – твой муж, ты – моя жена. Жизнь хороша!
Дина молчала. Руслан посмотрел на нее поверх стакана с коньяком и прищурился:
– Слушай, золотце, ссора не приведет ни к чему хорошему. У меня идея! Что, если нам заняться чем-нибудь поинтереснее, а? – Он снова отхлебнул коньяка и протянул к ней толстую короткопалую ладонь: – Иди сюда!
Дина отшатнулась, но Руслан схватил ее за руку и грубо привлек к себе. Она упала к нему на колени, но тут же попыталась встать.
– Я должна позвонить отцу Михаилу.
– Через десять минут, – напомнил Шуравин, удерживая ее силой. – Если ты не будешь тянуть резину, мы успеем.
– Мне не хочется! – выкрикнула она и снова попыталась встать.
Шуравин держал крепко. Он провел пальцем по пуговицам блузки и криво усмехнулся.
– Разве жена не должна во всем подчиняться своему мужу? – проговорил он. – Что по этому поводу говорит твой отец Михаил? Давай, солнышко, ублажи муженька. Будь паинькой. А не то я пожалуюсь отцу Михаилу.
– Руслан, я не в том настроении, чтобы…
Руслан швырнул стакан на пол, грубо сгреб Дину и, держа ее на руках, встал с кресла.
– Что ты делаешь! – крикнула она.
– Ношу тебя на руках! Разве это плохо?
Он пронес ее к входной двери, повернул ручку замка и распахнул дверь. С улицы повеяло холодом.
– Руслан, холодно!
– Ничего, привыкнешь.
Он вынес ее на крыльцо, быстро спустился по ступенькам и подошел к собачьему вольеру, где томись два его любимца – доберман Джек и ротвейлер Кончак.
– Руслан! – закричала Дина. – Пусти меня!
– Пустить? Пожалуйста!
Распахнул дверь вольера и с размаху бросил ее на мокрую землю.
– Ты слишком разгорячилась! – сказал он, закрывая вольер на замок. – Тебе нужно немного остыть.
– О господи! Что ты делаешь? Ты сошел с ума!
– Кричи, кричи! Пускай сбегутся люди. Им будет на что посмотреть! Знаменитая артистка Дина Васильева сидит на куче собачьего дерьма! Это будет настоящая сенсация! Бомба! Я бы даже сказал – секс-бомба!
Он повернулся и пошел к дому.
– Руслан! – взмолилась Дина, вскочив на ноги. – Ради бога, выпусти меня отсюда! Мне холодно!
Шуравин обернулся. Посмотрел на нее ледяным взглядом и прищурился.
– Ага, – сказал он, – вспомнила о Руслане. Что же ты не зовешь на помощь отца Михаила? Он ведь такой мудрый, такой добрый. Он сможет тебе помочь.
Дина стояла босиком на мокрой земле, скрючившись от холода и опасливо глядя на собак, которые явно были сбиты с толку.
– Я никогда этого не говорила, – произнесла она.
– «Не говорила», – передразнил Шуравин. – Ну, значит, думала! Какая, к чертям собачьим, разница? Отец Михаил то, отец Михаил се. Может, ты и спишь с ним? Что он делает лучше меня? Трахает тебя кадилом в задницу?
Лицо Дины посерело.
– Ты убиваешь меня, – сказала она, отбивая зубами дробь. – Ты убиваешь меня, Руслан!
Шуравин удивленно посмотрел на нее, затем провел ладонью по лицу, словно смахивал невидимую паутину.
– Ч-черт, – проговорил он голосом человека, вынырнувшего из дурмана. – Что же это я делаю?
Он повернулся, тяжело, словно преодолевая сопротивление воздуха, подошел к вольеру и открыл замок.
– Прости, зая… – В голосе его была растерянность. – Пожалуйста, прости.
* * *
Гример работал споро и умело. За его быстрыми легкими руками приятно было наблюдать.
Дина сидела перед зеркалом и разглядывала свое лицо. Две тонкие морщинки по краям рта, несколько морщинок у глаз. И это в двадцать восемь лет! Нет, все-таки актерский грим – настоящий убийца кожи.
– Скоро мне надо будет делать пластическую операцию, – тихо проговорила Дина.
– Что за мысли, Дина Борисовна? – воскликнул старичок гример. – Вы просто куколка. Посмотрите на свое лицо. Нет, посмотрите-посмотрите!
Дина посмотрела на свое отражение.
– Видите? – продолжал витийствовать гример. – Одри Хепберн приняла бы вас за сестру-блондинку! А Мерилин Монро устыдилась бы и села на диету!