3. Формулировка «в тех местах и в то время», какие мы сочтем соответствующими, вполне реалистична, когда и место, и время для подобной акции становятся очевидными. На деле это означает, что действия, предпринятые в каком-то ином месте, а не в проливе, и направленные на то, чтобы косвенным образом послужить для снятия блокады с морского пути, придется вести энергично, решительно и довольно долго. Что же касается времени, мне не кажется, что спустя несколько месяцев момент для захвата пролива окажется более благоприятным. Принимая во внимание наращивание военной мощи Египтом, наши шансы на успех в подобной операции будут снижаться. Может случиться, конечно, что нам представится более подходящая возможность осуществить военную акцию, однако это станет следствием благоприятного стечения обстоятельств, а не результатом продуманного выбора наиболее подходящих «времени» и «места».

4. В связи с этим в сложившихся обстоятельствах я считаю промедление и нашу верность израильско-египетскому Соглашению о перемирии defacto отказом от права свободного судоходства через Тиранский пролив. Более того, нельзя игнорировать факт недвусмысленных заявлений, сделанных по данному вопросу вами и вашим предшественником на посту премьер-министра. Через генерала Бернса (генерал Э.Л.М. Бернс, канадец, начальник штаба организации, занимающейся в ООН надзором за выполнением условий перемирия) вы известили премьер-министра Египта о том, что политика нашего правительства не допускает одностороннего соблюдения Израилем Соглашения.

Соответственно, мое мнение таково: нам следует как можно быстрее (в течение одного месяца) предпринять операцию по овладению Тиранским проливом.

5. Я должен особо подчеркнуть: при условии, когда у ВВС Египта будут в наличии истребители Миг-15, при том, что у нас нет равных им по классу самолетов, наши шансы на овладение проливом значительно снизятся. Эта сложная операция будет во многом зависеть от нашей свободы действий в воздухе.

Хотя письмо мое адресовалось Бен-Гуриону, мне следовало обращаться не к нему, поскольку он-то как раз выступал за то, чтобы дать приказ армии снять блокаду. Не он, а правительство считало, что время для этого еще не пришло.

Между тем оттягивание принятия силового решения не снимало проблемы. Даже и годом позже перед Израилем все так же оставался выбор: лишиться выхода в Красное море или же обеспечить себе свободу судоходства путем захвата пролива.

7

Альтернативный вариант — разрешить проблему за столом переговоров — для Израиля отсутствовал, поскольку арабы не желали договариваться. Подобная позиция не была случайной, она являлась следствием их нежелания признавать Израиль и устанавливать с ним мирные отношения. Арабы не собирались решать те или иные проблемы, они хотели одного — уничтожения государства Израиль, а этого невозможно было добиться за столом переговоров.

Во время первой войны попытка арабов не удалась, и в 1948 г. предприятие, целью которого было стереть с лица земли маленькую общину евреев, потерпело крах. Армия Ирака, принимавшая участие в войне, после понесенного поражения вернулась восвояси, но Египту, Иордании, Ливану и Сирии пришлось подписать Соглашения о перемирии с Израилем, войска которого могли в противном случае продолжить победное шествие и вторгнуться на территорию арабов. (Фактически, на юге и на севере израильтяне пересекли границу, когда преследовали разбитых египтян по Синаю и гнали ливанцев до реки Литани.)

Заключение Соглашений о перемирии было достигнуто в соответствии с решениями ООН и на основании Устава этой организации при посредстве представителя ООН доктора Ральфа Банча. В преамбуле к документу говорится: «Участники настоящего соглашения, в соответствии с резолюцией Совета Безопасности от 16 ноября 1948 г., призывающей их в дополнение к статье 40 Устава ООН к ведению мирных переговоров, с целью облегчения процесса перехода от действующего на сегодняшний момент перемирия к прочному миру в Палестине, придя к решению начать переговорный процесс под эгидой Организации Объединенных Наций, во исполнение резолюций Совета Безопасности от 4 и 16 ноября 1948 г., назначив представителей, полномочных вести переговоры и заключать Соглашение о перемирии… договорились о следующих условиях…»

Однако ООН, под эгидой которой велись переговоры, занималась не только организацией процесса, подготовкой документов и созданием условий для их подписания. На ООН также возлагался надзор за исполнением условий договора, с каковой целью был создан специальный штаб военных наблюдателей.

Потому нет ничего удивительного в том, что представители ООН, Генеральный секретарь и начальник штаба организации, занимающейся в ООН надзором за выполнением условий перемирия, служили в качестве посредников и своеобразных офицеров связи между Израилем и его арабскими соседями. Эти сотрудники ООН постоянно перемещались из столицы одной страны в другую — чаще всего из Иерусалима в Каир, — стараясь предотвращать пограничные столкновения и способствовать ослаблению напряженности.

Деятельность начальника штаба организации, занимающейся в ООН надзором за выполнением условий перемирия (в период с 1954 по 1956 гг. этот пост занимал генерал Бернс), носила преимущественно технический характер. Бернс вступал в обсуждения политических вопросов, только когда сопровождал генерального секретаря, каковым в ту пору являлся Даг Хаммаршельд. Организация, занимающаяся в ООН надзором за выполнением условий перемирия, уделяла внимание в основном расследованиям уже имевших место инцидентов. В соответствии с жалобой одной из сторон, организация выясняла обстоятельства случившегося и по результатам проведенной работы направляла доклад на имя генерального секретаря, или, если совершалось какое-то особо серьезное нарушение, в Совет Безопасности. Ни одна из сторон — ни арабы, ни израильтяне — особо не полагалась на организацию, занимающуюся в ООН надзором за выполнением условий перемирия, понимая, что орган этот есть не что иное, как почтовый ящик, способный принимать жалобы, но не наделенный реальными полномочиями для принятия необходимых решений. В 1955-м, когда значительно активизировалась деятельности фидаинов, генерал Берне попытался добиться от египетских властей обуздания террористов, но ничего из этого не вышло. В своей книге «Между арабами и израильтянами» он написал: «Не было никакого способа доказать, что приказы о совершении террористических актов фидаины или иные бандиты получали из Каира. Когда в личных беседах я или генеральный секретарь обвиняли арабское руководство в организации нападений фидаинов (на Израиль), то слышали в ответ, что власти могут остановить терроризм, но никогда не получали признания в том, что они сами стоят за этим».

Генеральный секретарь Даг Хаммаршельд занимался вопросами политического характера. Он встречался с самыми высокими представителями враждующих сторон, но результаты его усилий были ничтожны. Все его попытки склонить Насера хотя бы к обещанию подчиниться решению Совета Безопасности и предоставить Израилю право свободно пересекать Тиранский пролив и Суэцкий канал, а также прекратить атаки фидаинов, оказывались бесплодными.

В конце 1955 и в начале 1956 г., когда напряженность в регионе достигла пика, максимально активизировались и представители ООН. В декабре 1955-го премьер-министр Давид Бен-Гурион сообщил генералу Бернсу, что правительство Израиля располагает достоверной информацией относительно того, что за рейдами фидаинов стоит египетское руководство. Премьер обратился к Бернсу с просьбой потребовать от Насера выполнения Соглашения о перемирии, а в особенности двух статей этого документа. Одна из них касалась полного прекращения огня и предотвращения нападений на мирное население одного государства представителями соседней страны. Другая (а именно, статья 1) содержала четыре основных ограничения. Она запрещала «применение военной силы для решения палестинского вопроса». Согласно еще одному пункту, каждая сторона обязывалась «не предпринимать, не планировать и не создавать угроз… агрессивных действий с использованием вооруженных сил — на суше, на море или в воздухе — против граждан или вооруженных сил другой стороны». Статья гарантировала «право каждой стороны на безопасность от нападений со стороны вооруженных сил другой» и «устанавливала перемирие между вооруженными силами обеих сторон, призванное стать неизбежным шагом на пути ликвидации военного конфликта и восстановления мира».