Брук окаменела. Ее мозг отказывался осознавать смысл произнесенного предложения.

— Вы шутите!.. — попыталась утвердительно произнести она, одновременно изучая лицо детектива и ища подтверждение тому, что все это не слишком удачный розыгрыш.

Напрасные старания! Ее утверждение прозвучало как жалостливый вопрос, а на лице сидящего напротив мужчины не было даже тени улыбки. Он не шутил. Глядя на него, Брук поняла, что он так же далек от веселости, как она от родного штата Массачусетс. И, наверное, для того чтобы окончательно добить ее сомнения, детектив отрицательно покачал головой. И только теперь весь кошмар ситуации дошел наконец до Брук. У нее снова заныло в животе, глаза непроизвольно расширились от охватившего девушку ужаса, а пальцы до боли впились в край столешницы.

— Попробуем начать с самого начала, — донеслось до Брук откуда-то издалека, и перед ней появились чистый лист и ручка, которой она совсем недавно отбивала какой-то бодрый марш.

— Я не могу, — выговорила она, пытаясь сфокусировать взгляд на сидящем напротив мужчине.

— Конечно можете. Берите ручку и пишите. Сначала свое имя и место жительства…

Брук послушно взяла ручку и попыталась вывести свое имя, но пальцы дрожали так, что написанная строка вполне могла сойти за китайские иероглифы.

— Я… Кажется, я испортила лист, простите…

— Ничего страшного, — терпеливо сказал детектив, ловко выхватил испорченный лист, скомкал и зашвырнул куда-то в угол.

Брук машинально проводила его взглядом. Бумажный комок угодил прямехонько в корзину для мусора, и так же автоматически девушка отметила, что глазомер у него хоть куда, не то что у Глории… Когда она взглянула на стол, перед ней уже лежал новый лист, который через минуту разделил судьбу своего собрата, и на этом запасы бумаги, лежащие на столе, иссякли.

Детектив рывком отрыл ящик стола и принялся копаться там в поисках нового листа. Брук сидела, ухватившись за ручку, как утопающий за соломинку, и в голове у нее гудел самый настоящий улей: мысли метались, как растревоженные пчелы. Что же все-таки происходит? Правду ли сказал этот детектив или ее решили просто припугнуть, чтобы она быстрее соображала? Кажется, в одном из многочисленных сценариев, что Глория приносила домой пачками, была похожая сцена. Мысль о Глории немного упорядочила сумбурные мысли Брук. Уж Глория никогда бы не впала в истерику, поддаваясь на провокацию, и уж подавно не позволила бы себя запугать. Она бы потребовала немедленных и подробных объяснений, шефа полиции, адвоката и мигом бы поставила этого громилу на место!

Брук с опаской взглянула на склоненную голову мужчины, который продолжал рыться в ящике стола. Нет, она не Глория и ей ни за что не удастся проявить подобной твердости. Ей не поможет даже мысль о том, что эти слова — всего лишь эффективный психологический прием из обширного арсенала ему подобных. Нечего даже пытаться, она тут же спасует…

— Вот, держите. — Третий лист появился перед ней, и Брук снова нацелила ручку на начало строки, но после некоторого колебания положила.

— В чем дело?

— В таком состоянии я вполне могу уничтожить годовой запас бумаги вашего участка, — дрогнувшим голосом сказала она. — Разве вы не видите, что я не могу писать?

Детектив взглянул на ее нервно подрагивающие пальцы, а потом перевел взгляд на лицо Брук.

— Кажется, уже вижу.

Брук выдохнула. Он не стал приказывать, настаивать и кричать, как она опасалась, и это придало девушке немного смелости.

— Скажите, детектив, а вы уверены, что мы сейчас имеем в виду одного и того же человека?

— Что?

— Я говорю о Люке… О человеке, который украл мою сумку.

Господи, как ей хотелось, чтобы все так и было: он просто ошибся дверью и перепутал ее с каким-то другим свидетелем. Ведь бывает же и не такое! Она готова была забыть о всех неприятных минутах и о том, как он напугал ее, лишь бы это все оказалось нелепой ошибкой.

— Вам что, не показали фоторобот преступника?

Брук отрицательно потрясла головой. Ее надежда на то, что это недоразумение, росла.

— Проклятье, чем они все тут занимались столько времени?! — процедил детектив сквозь зубы, роясь в карманах.

Наконец он извлек помятый лист, сложенный вчетверо. За эти минуты, что длились поиски, Брук успела убедить себя, что сейчас они все выяснят, детектив рассыплется в извинениях и Брук покинет эти «гостеприимные» стены.

— Вам знаком этот человек? — спросил детектив, разворачивая лист и поднося его близко к лицу Брук.

С листа на девушку смотрел Люк, и ее сердце мгновенно ухнуло куда-то вниз, а ладони стали мокрыми.

— О!.. — испуганно пискнула она.

— Это он? Без эмоциональных восклицаний, только «да» или «нет».

— Д-д-да… — выдавила она.

— Вы уверены?

— Да, уверена!

— Слава богу, что хоть это мы выяснили!

— Нет, не слава богу… Я не могу поверить, что все это…

— Принести воды? — быстро перебил он Брук.

— Простите?

— Мадемуазель Стилер, вы вовсе не производите впечатление истеричной особы. Ничего не случилось, вы просто опознали преступника. Но если вам не по себе, я принесу воды и каких-нибудь успокаивающих капель.

Брук несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь сдержать приступ самой настоящей паники. Кажется, это ей удалось.

— Не нужно… Со мной уже все в порядке.

— Вот и хорошо, — быстро произнес он. — И… мне все-таки нужны ваши показания, мадемуазель Стилер.

Не успела Брук напомнить, что она не в состоянии писать, как полицейский вытащил небольшой диктофон и положил на стол перед девушкой.

— Попробуем вот так, — сказал он, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Что я должна говорить?

— Расскажите все с самого начала. Что вы делаете в Париже, где живете, с кем общаетесь. Все по порядку.

— Хорошо. — Брук начала рассказ с того момента, как они с Глорией оказались в Париже, как нашли квартиру и как они проводят время.

Брук слегка успокоилась и довольно внятно поведала о знакомстве с Люком. И вот тут-то ее опять стал охватывать ужас. Неужели Люк, тот самый Люк, художник, который рисовал ее портрет, улыбался и выглядел совершенно нормальным, обычным человеком, на самом деле матерый преступник? Неужели такое вообще возможно? У преступников должны быть страшные лица, на которых легко читаются всевозможные человеческие пороки, а не веселые улыбки и мягкий, проникновенный голос… Хотя с другой стороны, любой преступник должен подстраиваться. Ведь ему нужно находить жертвы и устраивать им ловушки.