Оказывается, что «Омега» занимает целых три полки. Джонс роется в адаптированных, дополненных и популяризированных изданиях, пока не натыкается на версию «Для молодого руководителя». Он идет с ней в магазинное кафе, заказывает кофе с молоком и, листая книгу, перехватывает взгляд девушки за кассой. Та в ответ улыбается и заправляет за ухо прядку светлых волос. Джонс выпрямляется. Девушка обслуживает другого покупателя, но Джонс уже отвлекся от чтения. Десять минут спустя очередь рассасывается. Он допивает свой кофе и подходит к кассе. Девушка снова улыбается.

– Привет.

– Привет. – Он протягивает ей книгу. Девушка очень хорошенькая.

– Вы так в нее углубились.

Она и вправду за ним следила! Может, это из-за костюма? Раньше, пока он не купил себе галстук, с ним такого никогда не случалось.

– Устроился на новую работу недавно. Практикуюсь изображать из себя серьезного деятеля.

– Получается очень убедительно, – смеется она, считывает с книги код и бросает взгляд на обложку. «Система Омега: проверенные методы превращения корпоративных оболтусов в суперзвезд». – Неужели вы тоже оболтус?

– Оболтус, но с претензиями.

– Мне б тоже не помешало немножко претензий. – Она наугад раскрывает книгу. – «Компании, требующие врачебный сертификат при любых обстоятельствах, насчитывают на шесть процентов меньше пропущенных по болезни дней, чем компании, сертификат не требующие. Это дает ноль целых четыре десятых процента прироста производительности для средней компании из списка Форчун-500[1]». – Девушка неуверенно смотрит на Джонса. – Это что, правда?

– Вообще-то интересно. Думаю, это снижает число прогулов.

– Мой менеджер требует больничный за один-единственный пропущенный день. В итоге я болею в два раза больше – вон сколько на остановках надо стоять, пока доедешь до поликлиники.

– Да, паршиво. Но они, наверное, это учитывают.

– Учитывают?

Джонс откашливается.

– Видите ли, компания должна требовать от своих работников максимальной отдачи. Это бизнес. Чем эффективнее человеческий фактор, тем лучше для фирмы.

– Жаль, что я у вас не работаю. – Девушка больше не улыбается. – Босс из вас выйдет просто обалденный.

– Книжку-то мне отдайте, – говорит Джонс.

* * *

Как только Джонс входит в отдел, над Берлинской стеной возникает голова Роджера.

– Джонс, а Джонс. На минутку. – Роджер идет к кофеварке, Джонс за ним. – Ты слышал что-нибудь про мой пончик? – понизив голос, спрашивает Роджер.

– В смысле, куда он делся? – моргает Джонс.

– Да нет. Холли случайно не говорила, кто его взял?

– Я думал, что Вендел.

Роджер качает головой.

– Я на него натолкнулся, когда уходил в пятницу. Он был сам не свой. Хотел поговорить про старые времена. У меня создалось впечатление, что это не он.

– А-а, – говорит Джонс.

– Теперь я подозреваю Элизабет. Ты не знаешь, в чем тут суть, но это на нее очень похоже. В общем, держи ухо востро и, если Холли проболтается, дай мне знать.

– Ладно.

– Вот и молодец. – Роджер смотрит на кофейник – тот пуст. – Ты кофейку не хочешь сварить?

– Сейчас, только кейс поставлю.

Джонс идет в Восточный Берлин. Ему неуютно. Не начнет ли Роджер тотальную чистку, удаляя одного подозреваемого за другим?

– Ага, – говорит Фредди, не поднимая глаз от компьютера. – Вот и наш новый суперпродажник.

– Фредди, мне самому неловко. Но ведь меня не повысили по-настоящему. Просто навалили кучу лишней работы за так.

– Правильно, но ты у нас в самом деле передовик.

– Как это? – Джонс смотрит через плечо Фредди на экран компьютера.

Открытие, почему он пришел на работу последним в восемь тридцать утра, не за горами. Роджер и Элизабет срочно отзывают свои заказы. В пятницу они уяснили, что Сидни увольняет продажников, получающих слишком большие проценты. Элизабет здесь с половины восьмого. Когда она пришла, Роджер уже сидел за столом и сообщал по голосовой почте своим клиентам, что его прежние расценки оказались заниженными – кроме того, у отдела тренингов на ближайшие месяцы все расписано. Элизабет тоже села на телефон и с болью в сердце принялась оповещать своих, что ничего не получится; что это все не из-за них, а из-за нее; что она не способна обеспечить их тем, что им нужно.

– У Роджера минус восемьдесят, – сообщает Холли с той стороны прохода, – у Элизабет минус триста. Она отменила тот большой заказ от маркетинга. – В голосе Холли звучит невольная гордость.

– Похоже, тебе предстоит много работы, – говорит Фредди Джонсу. – Ты же не хочешь, чтобы другие продажники плохо выглядели. Трудновато будет объяснить, почему они отменили заказы, если ты начнешь предлагать новые.

Джонс беспомощно переводит взгляд с Фредди на Холли.

– Ладно уж, помогу, – говорит Фредди.

– Вот спасибо. Я только кофе Роджеру сделаю.

* * *

Чьи-то красивые глаза смотрят, как Джонс идет к кофеварке, – глаза секретарши Меган. Меган толстая, кожа у нее в катастрофическом состоянии, а волосы, что бы Меган с ними ни делала, выглядят так, будто она долго шла под дождем без зонтика, но глаза офигенные. Влекущие, как принято говорить.

Ее рука ложится на компьютерную «мышь». Проводок вьется среди армии керамических мишек, не задевая ни одного. Меган открывает файл под названием ДЖ. АКТИВНОСТЬ и печатает под строкой 8:23:

8:49. Кофе.

Меган очарована. Она любит в Джонсе всё – светлые волосы, стройность, ослепительно белые новые рубашки. Ей нравится, как он ходит с места на место. Как он смотрит – прямо, но без оттенка высокомерия в отличие от менеджера или торгового представителя. Он не пытается все время произвести на тебя впечатление, как Роджер. Не дает понять, что ты либо сделала что-то не то, либо вот-вот сделаешь, как Элизабет. Не делает различий между теми, с кем говорит. Джонс – это Джонс, новенький, свеженький и совершенно неотразимый.

Меган сочиняет эротические сценарии. Как она хватает Джонса, пришедшего одолжить степлер, за галстук и притягивает к себе. Он изумленно таращит глаза, их губы смыкаются, его руки трогают ее тело – сперва робко, потом с растущей страстью; они забираются на ее стол, отодвигая в сторонку медведей (осторожно, чтобы не разбить); он не отрываясь смотрит в ее глаза. Да! Да!

Когда он сидит за своим столом, ей видна только его макушка. Иногда он потягивается. Она видит его руки, и у нее учащается пульс. В таких случаях она открывает заветный файл, указывает время и записывает: Гимнастика.