Приёмные родители, более-менее разумные в обычном смысле люди, тоже не всегда понимали всё это, да и потом они скоро ушли из жизни.

В бушующем жизненном мире Кристина осталась наедине с богатыми знаниями и слабо развитыми эмоциональными способностями.

Завещание Густава II Адольфа воспитать наследницу трона принцессу Кристину как «молодого принца», естественно, не предполагало делать из неё в полном смысле мужчину. Имелось в виду дать ей такое же нравственное воспитание и образование, которое было необходимо для мужского наследника трона. Именно так понимали это и опекуны принцессы. Менять женскую сущность Кристины воспитательными мерами никому в голову не приходило. Другое дело, что сама природа распорядилась так, что её мужские наклонности совпали с пожеланиями отца.

К воспитанию королей в описываемое время подходили со всей тщательностью и основательностью — особенно в Швеции, где это дело считалось не частным, а сугубо государственным. Существовала целая литература о том, какими идеальными качествами должен был обладать правитель страны и какими путями необходимо было их прививать. Центральное место в ней занимало учение о добродетелях, ибо всякий правитель должен быть добродетельным.

Добродетельный король обязан быть в первую очередь добрым христианином, воспитанным в вере своей страны. Он должен быть справедливым, мудрым, мужественным, вести высоконравственный образ жизни и во всём служить образцом для подражания своим подданным; он должен находиться в добрых отношениях со своим народом, уважать традиции и законы страны, проявлять постоянную заботу о процветании своего королевства и о благосостоянии подданных.

Согласно представлениям XVII века, женщина на роль правителя не годилась: это было не угодно Богу и противоречило разуму. Лишь в исключительных случаях «лучшие люди страны» могли позволить себе посадить на трон женщину-правительницу: когда, в силу объективных и непреодолимых обстоятельств, не оказывалось наследника мужского пола, когда это позволяли законы и когда женщина обладала разумом, знаниями и другими добродетелями и качествами для управления государством.

Швеция к описываемому моменту находилась в форс-мажорных обстоятельствах, и принцесса Кристина по всем параметрам безусловно могла считаться кандидатом на шведский трон. Оставалось только снабдить её необходимыми знаниями. (Заметим, что официальный титул шведского монарха, независимо от его пола — «король». Королевой могла быть лишь супруга короля.) Женщина-монарх в своих полномочиях ничем не ограничивалась, она исполняла их в полном объёме, установленном для короля-мужчины.

В феврале 1633 года Кристина была официально представлена собранию сословий Швеции. На заседании риксдага семилетняя принцесса сидела на огромном троне и спокойно смотрела в зал. Ларе Ларссон, представитель крестьянской секции в парламенте, дородный детина, встал с места и крикнул:

— Где эта дочь Густава Адольфа?! Мы не знаем её, и многие из нас никогда её не видели.

Лантмаршал[13] риксдага подошёл к Кристине, взял её на руки и показал Ларссону:

— Вот она — теперь видишь?

Крестьянин, впившись глазами в лицо принцессы, удивился важному виду и недетской серьёзности принцессы и громко сказал:

— Да, это она, у неё глаза, лоб и нос короля Густава, так что она будет нашим королём!

После этого риксдаг со всей серьёзностью и шведской основательностью принялся за обсуждение вопроса о воспитании принцессы. В поручении риксдага опекунскому совету от 1633 года говорилось, чтобы тот проявлял «величайшую заботу и ревность в том, чтобы Е. К. В. наставлялась и воспитывалась в духе нашей истинной религии, всех христианских королевских добродетелей, признанных шведских обычаев, а также в преданности собственной стране и подданным».

Роль инспектора, контролировавшего учебно-воспитательный процесс, выполнял, как мы уже упомянули выше, гувернёр Аксель Банер — по характеристике Кристины, «очень благородный и добрый человек… и очень слабый по части женщин и вина». В своё время он был верным спутником принца и короля Густава Адольфа в амурных похождениях и прочих развлечениях. У А. Банера никакого образования не было, но он хорошо знал двор, поэтому его влияние на принцессу выразилось в основном в передаче знаний о дворцовом церемониале и манерах поведения. У Банера был помощник Густав Хорн, в отличие от гувернёра, образованный и культурный человек. Он-то и дал Кристине первые уроки французского языка, но на этом его педагогическая деятельность закончилась.

Следующее постановление риксдага на эту же тему было принято 24 марта 1635 года, когда Кристине исполнилось восемь лет. Требования к воспитанию принцессы конкретизируются: риксдаг предлагает назначить ей наставника, гофмейстера и гофмейстершу, которые наблюдали бы за ней и во время учёбы, и при приёме пищи, а также при смене одежды, во время игр и прогулок и ограждали бы её от опасностей и нежелательного влияния со стороны окружающих. Принцессе полагалось несколько фрейлин и товарищей по учёбе, которые способствовали бы её развитию, усвоению хороших манер, делили бы с ней досуг и развлечения. В качестве товарищей по учёбе были рекомендованы её кузен пфальцграф Карл Густав и его сёстры пфальцграфини Элеонора Катарина и Мария Ефросинья.

Риксдаг обращал внимание на то, чтобы принцессе не попадались в руки еретические книги и чтобы на неё не оказывали зловредного влияния кальвинисты и католики. Королева должна была быть доброй лютеранкой. Ну и, конечно, принцессе надобно было уделить серьёзное внимание изучению истории Швеции, её обычаев и законов, а также иностранных языков (выбор — на усмотрение опекунов), а опекунам необходимо было определить круг «учёных людей», которые должны были учить Кристину, и список «хороших» книг для чтения. А в целом, полагал риксдаг, конкретные детали обучения должен определить опекунский совет, когда для этого наступит время. Не депутатское это дело — учить королей! Дж. Мэссон называет этот документ риксдага «ужасным», имея в виду, что он предназначался для восьмилетнего ребёнка, и без того по горло загруженного учёбой.

Впрочем, риксдаг несколько запоздал со своими советами: Юханнес Маттиэ уже два года учил принцессу Кристину элементарным основам школьных дисциплин, хотя официально, специальным королевским письмом, был определён в наставники лишь 27 августа (7 сентября) 1635 года. Одновременно Маттиэ назначался и дворцовым проповедником.

Именно в это время впервые было замечено, что маленькая принцесса склонна к меланхолии. Был вызван немецкий доктор, и тот дал совет читать принцессе «короткие, занимательные, поучительные и весёлые истории» или играть «короткие приятные музыкальные сочинения», а также показывать ей живописные картины с изображением «зверей, растений, цветов, рыб и пр.».