— Мы хотели бы поговорить с вами о Дэвиде Риде, трех лет, которого…

— Я знаю, кто такой Дэвид Рид, — сказал Миллер, включая воду. — Я делал первую полосу про этого мальца. — Он ухмыльнулся и выдавил в ладонь жидкое мыло. — Три тысячи слов чистого журналистского золота. Прямо так и скажу вам: убийцы малых деток — это чистое золото, вот что это такое. Больной ублюдок убивает какого-то несчастного парнишку, и внезапно все просто умирают — так хотят почитать про чертов труп, за завтраком с кукурузными хлопьями. Чертовски невероятно.

Логан подавил в себе желание схватить Миллера за загривок и сунуть лицом в писсуар.

— Прошлой ночью вы звонили семье, — сказал он вместо этого, сунув кулаки глубоко в карманы. — Кто сказал вам, что мы его нашли?

Миллер улыбнулся отражению Логана в зеркале над раковиной:

— Не надо быть гением, инспектор…

— Сержант, — сказал Логан. — Детектив-сержант Макрай.

Журналист пожал плечами и включил сушилку для рук:

— Всего лишь сержант, а? — Он почти кричал, чтобы перекрыть шум воздушной струи. — Не расстраивайтесь. Вы поможете мне поймать этого больного ублюдка, а я помогу вам стать инспектором.

— Помочь вам поймать… — Логан зажмурил глаза, и перед его внутренним взором, как наяву, возник образ Миллера с разбитым носом, сморкающегося кровью в раковину. — Кто вам сказал, что мы нашли Дэвида Рида? — процедил он сквозь зубы.

Щелк. Сушилка для рук смолкла.

— Я же вам сказал: здесь не надо быть гением. Вы нашли труп парнишки — кем еще он может быть?

— Мы никому не говорили, что это было тело ребенка!

— Не говорили? Ну да, конечно. Тогда это просто совпадение.

Логан нахмурился:

— Кто вам сказал?

Миллер улыбнулся и надел запонки, проверив, чтобы из рукавов пиджака не меньше чем на дюйм выглядывали белые накрахмаленные манжеты.

— Вы никогда не слышали о журналистской неприкосновенности? Я не обязан раскрывать свои источники. И вы меня не можете заставить!.. — Он помолчал и продолжил: — И послушайте, если ваш аппетитный констебль хочет поиграть в Мату Харри, то меня сначала нужно уговорить… Мне очень нравятся женщины в униформе!

Ватсон заворчала и вытащила раздвижную полицейскую дубинку.

Дверь в мужской туалет с грохотом распахнулась, разрушив очарование момента. В помещение ворвалась громадная женщина с копной кудрявых каштановых волос, руки на боках, в глазах ярость.

— Какого черта, что здесь происходит? — спросила она, бросив сердитый взгляд на Логана и Ватсон. — Половина службы новостей стоит там с обоссанными штанами. — Никого не выслушав, она повернулась к Миллеру: — А ты какого черта здесь делаешь? Пресс-конференция насчет мертвого ребенка начинается через тридцать минут. Все таблоиды слетятся на это дерьмо. Это, черт побери, наша история, и я хочу, чтобы и дальше так было.

— Мистер Миллер помогает нам в расследовании, — сказал Логан. — Я хотел бы знать, кто сообщил ему, что мы нашли…

— Вы его арестовываете?

Логан умолк на секунду, но и это было слишком долго.

— Не думаю. — Женщина ткнула пальцем в Миллера: — Ты! Запрягай свою задницу. Я плачу тебе не за то, чтобы ты в сортире трепался с бабой-констеблем.

Миллер улыбнулся и отдал честь суровой даме.

— Все будет сделано, шеф, — сказал он. И подмигнул Логану: — Надо идти. Долг зовет и все такое.

Он сделал шаг в сторону двери, но констебль Ватсон преградила ему дорогу.

— Сэр? — Она поглаживала пальцами раскладную полицейскую дубинку, отчаянно пытаясь найти хоть какой-нибудь повод, чтобы опробовать ее на голове Миллера.

Логан посмотрел на элегантно одетого журналиста, потом перевел глаза на Ватсон, потом опять на журналиста.

— Пропустите его, — сказал он наконец. — Мы позже с вами поговорим, мистер Миллер.

Журналист ухмыльнулся.

— Я очень надеюсь, — сказал он. Изобразил правой рукой пистолет и, прицелившись, выстрелил в констебля Ватсон. — Мы еще встретимся, следователь.

К счастью, она не ответила.

Выйдя на парковку, констебль Ватсон прошлепала под дождем по лужам к «воксолу», рывком открыла дверь машины, швырнула фуражку на заднее сиденье, уселась на водительское место, захлопнула дверь и выругалась.

Логан не мог не признать, что причины у нее были. Было совершенно ясно, что ни при каких обстоятельствах Миллер добровольно не сдаст своего информатора. А его редакторша, кудрявая ведьма, в десятиминутной тираде ясно дала понять, что ни при каких, черт возьми, обстоятельствах она не потребует от него это сделать. Вероятность положительного исхода почти такая же, как у «Абердина» — вновь стать победителем Шотландской футбольной лиги.

Кто-то постучал в окно машины, и Логан вздрогнул от неожиданности. Улыбающийся человек взглянул на него сквозь струи дождя, прикрывая голову экземпляром «Ивнинг экспресс» в безуспешной попытке сохранить сухими остатки волос. Это был репортер, «не сказавший» им, что мерзкий мистер Миллер находится в мужском туалете.

— Вы Логан Макрай! — воскликнул он. — Видите, я вас сразу узнал!

— Вот как! — Логан поерзал в своем кресле.

Мужчина в мешковатых потертых коричневых вельветовых штанах счастливо кивнул:

— Я делал репортаж, когда же это было… наверное, год назад. «Герой-полицейский ранен в поединке с Мейстрикским Монстром!» — Он ухмыльнулся. — Да, чертовски хорошая была история. И заголовок получился что надо. — Репортер пожал плечами. Затем протянул руку поверх опущенного стекла: — Мартин Лесли, отдел специальных расследований.

Логан пожал репортеру руку, ощущая растущую неловкость.

— Господи, Логан Макрай… Вы уже детектив-инспектор?

Логан ответил, что все еще сержант, и старый репортер с возмущением произнес:

— Вы шутите?!.. Подонки! Вы, как никто, этого заслуживаете! Этот Энгус Робертсон был больной ублюдок… Вы слышали, он в Петерхеде собственными умелыми руками удалил себе аппендицит? Просто сделай сам… Заточенной отверткой — и прямо себе в живот, — прибавил он, понизив голос. — Теперь свое дерьмо сразу в пластиковый мешочек собирает…

Логан на это ничего не сказал, а репортер облокотился на дверь и засунул голову внутрь, спрятав от дождя.

— И над чем вы сейчас работаете? — спросил он.

Логан смотрел прямо перед собой, сквозь лобовое стекло, на мрачно-серую протяженность Ланг-Страхта.

— Э-э… — произнес он. — Я… э… кхм…

— Если вы интересуетесь Колином-пиздюком… — начал старый репортер полушепотом. Потом остановился, закрыл рукой рот и пробормотал в сторону констебля Ватсон: — Прости, родная, не хотел тебя обидеть.