был разбит в Белоруссии. Советский народ словно приносил извинения герою Бородина за кощунственную выходку 1932 года.

Страна возвратилась на круги своя, возродила армию.

К счастью, лермонтовское «Бородино» и «Война и мир» Толстого никогда не исчезали из школьной программы!

Бородинское поле снова стало символом доблести: «Не до ордена, была бы Родина с ежедневными Бородино». Романтизация воинского подвига — это не дикий милитаризм, а победы высокой культуры над духом разрушения.

В предвоенные годы в нашей стране начался расцвет баталистики, героики — во всех искусствах и науках. Героика стала жизненной философией. Художники вспоминали традиции Верещагина, создавали полотна, посвящённые 1812 году. Тема побед над Наполеоном зазвучала в новых военных песнях. А ещё — исторические романы, диссертации, научно-популярные издания… А фильмы?

В годы войны на экраны вышел «Кутузов». Фильм о том, как Россия оказалась на грани порабощения, но выстояла и погнала врага. Актёр Алексей Дикий создал образ народного героя, подлинного вождя, у которого «сперва сапог, а уж потом — фамилия». Вскоре ему предложат новую роль — Сталина. В годы войны самой популярной книгой во всех библиотеках СССР была «Война и мир». Именно тогда композитор Прокофьев начал работать над оперой по толстовской эпопее. Образы героев 1812-го окружали поколение победителей и в тылу, и на фронте. Плакаты, конверты, почтовые марки, карикатуры, в которых русские воины разных эпох одолевали врага. В эту патриотическую пропаганду было вложено немало таланта. Героика прошлого помогала побеждать, укрепляла боевой дух. С тех пор победные традиции в России стали основой народного самосознания. Их пытались поколебать, оплевать, но тщетно. Срабатывал патриотический инстинкт самосохранения. Он не утратился и в XXI веке. Но его нужно воспитывать, тренировать, опираясь на лучшие качества народа, на лучшие традиции нашей истории. Это невыгодно тем, кто хочет видеть Россию бессильной, погрязшей в склоках, в пьянстве, в междоусобицах. И они будут отстаивать свои интересы, будут умело навязывать нам свои глянцевые, броско упакованные ценности. Не поддавайтесь, когда вам говорят: во имя будущего откажитесь от исторического прошлого. у беспамятства свои аргументы: любовь к прошлому тянет назад назад, в трясину отсталости. Ложь! Мы отстаём и деградируем, когда подчиняемся чужой логике, когда отрываемся от почвы. Но — без паники, есть у России запас прочности!

В какой ещё стране событие двухсотлетней давности остаётся столь острым патриотическим переживанием? Благодарная любовь к победителям Наполеона у нас в крови. Стоит только увидеть гравюры Теребенева, парадные портреты военной галереи Зимнего дворца или просто вспомнить образ гусара или казака, летящего в бой — и мы ликуем, как ликовали современники Ермолова и Милорадовича. За это — великое спасибо тем, кто превратил страницы истории в пласт культуры. Лермонтову! — здесь можно поставить и три восклицательных знака. Денису Давыдову — он ведь не только воевал, но и воспевал; не только воспевал, но и анализировал… Льву Толстому, Чайковскому, Тютчеву! Дикому — за роль Кутузова в кино, Закариадзе — за роль Багратиона. С. Ф. Бондарчуку — за киноэпопею. Музейным работникам, добровольцам, которые сохраняли в Бородине огонь памяти даже, когда не было государственной поддержки. Школьным учителям истории и литературы. Без них мы бы не понимали друг друга с полуслова, вспоминая 1812-й год.

Все правители России в Кремле каждый божий день проезжают мимо трофейных пушек, добытых в победных походах 1813 — 14 годов. Почаще бы подходили, приглядывались к этим почтенным орудиям. Они о многом могут рассказать. В первую очередь — о величии России, о непревзойдённой ратной славе. О том, что не пала под ударом держава.

Двести лет прошло, но мы помним. И будем помнить.

Азбука Победы

А Победа получилась нешаблонная. Неприятель занял Смоленск, затем обе армии не дрогнули при Бородине, но Наполеон продолжал наступать и вскоре занял Москву — первопрестольную столицу. О такой катастрофе привыкшие к победам гордые патриоты империи Петра Великого и помыслить не могли.

Русские войска в кампании 1812 года нанесли французам лишь два — три не слишком крупных поражения. И не эти — победные для русской армии — сражения решили исход войны. Но за полгода Наполеон потерял армию — при чём, вопреки бонапартистским легендам, это случилось до наступления морозов. Скифская война? Отчасти да. И Михаил Илларионович Кутузов не отрицал, что наша задача — обмануть, перехитрить непобедимого противника. Такую дорогу к победе увидел Кутузов — не прямоезжую, извилистую.

Толстой связывал Победы 1812 года с «дубиной народной войны». И здесь снова не вся правда. Хотя опыт народного ополчения и партизанского движения (связанный с исторической памятью о Смутном времени) бесценен и партизанская борьба показала русский характер, о который разбились великие армии и в 1812-м, и в 1943-м.

Наполеон, конечно, не думал о капитуляции, отступая от стен Москвы. Но планы Бонапарта продолжить наступательную войну с Россией в 1812-м году не могли осуществиться: мощь, которую Франция копила десятилетиями, за полгода растаяла в северной империи. Но и в преддверии новой — заграничной — кампании Кутузов предусмотрительным маневром преградил резервным французским армиям пути к объединению в единый кулак. В Польше располагались два свежих корпуса — Ренье и Шварценберга. В Прибалтике — боеспособный корпус Макдональда. Наш главнокомандующий выдвинул против Макдональда войска Витгенштейна, а против Ренье — армию Чичагова. Между тем, главные силы русской армии преследовали остатки французских войск, отступавших по направлению к Вильно. Их вёл на Запад Наполеон. В Сморгони состоялся знаменитый военный совет, на котором Наполеон заявил своим маршалам: «Оставляю вас, чтобы привести триста тысяч солдат. Война не кончилась за одну кампанию, нужно готовиться ко второй кампании». Получив подкрепление, он намеревался снова воевать на территории России. Наполеон был гением мобилизации — и многие верили, что ему удастся с новыми силами навалиться на обескровленную Россию. Наполеон тайно покинул армию, направился в Париж. Временным главнокомандующим поредевшей Великой Армией стал маршал Мюрат. Ему не удалось оказать сопротивление, закрепиться в Вильно: от Великой Армии осталась горстка горемык и храбрецов.

10 ноября русская армия вступила в Вильно. Кутузов имел право торжествовать победу: «Война окончилась за полным истреблением неприятеля». Жить ему оставалось четыре месяца… Великий стратег, храбрый солдат и осторожный полководец ушёл, совершив главное: он уничтожил армию захватчиков. В последние годы всё популярнее становится сенсационная антикутузовская версия 1812 года. Исследователи и публицисты, в надежде на лёгкий успех и широкий резонанс, выстроили многоэтажные корпуса предположений на одном факте: Кутузов был масоном. Это правда. В отличие от Суворова, отрицательно относившегося к масонству и Пушкина, чьё увлечение обществом вольных каменщиков было кратковременным и несерьёзным,