Вместе с ленинградским виолончелистом Д. Шафраном он участвовал в 1949 году в конкурсе на фестивале молодежи и студентов в Будапеште, и разделил с ним первую премию. Член жюри Д. Ойстрах писал, что «их легкой и грациозной технике могут позавидовать многие скрипачи». После Будапешта были гастроли в Венгрии, Чехословакии, Польше. В 1950 году на специальном Международном конкурсе в Праге имени великого чешского виолончелиста Гануша Вигана Ростропович вновь разделил победу с Д. Шафраном. После конкурса он побывал в Болгарии, ГДР, Румынии, Польше, Австрии.

В двадцать три года добившись известности на концертной эстраде, он больше не участвовал в конкурсах. В этом не было необходимости. Логический подход к совершенствованию техники игры помогал добиться отличных результатов. Позднее он вспоминал: «У меня бывали четырехмесячные перерывы в занятиях, но мне это не мешало». Игра на инструменте была для него своего рода спортом.

Не всем нравилась игра Ростроповича, слишком многое в ней было непривычным. Исследователь виолончельного искусства Т. Гайдамович, наблюдавшая его ранние артистические шаги, пишет: «В юности Мстислава Леопольдовича увлекала гротескная острота рисунка, некоторая жесткость в передаче эмоций. Экспрессивность игры, напор подавляли у него красоту лирических образов. Артист был по-молодому непримирим в своем мироощущении. Различные аспекты душевных переживаний раскрывались им подчас односторонне, угловато. Временами исполнитель словно стремился уйти от простых, душевных раздумий в безудержно влекущий поток мгновенных жизненных впечатлений. В отдельных произведениях (“Менестрели” Дебюсси, “Итальянская сюита” Стравинского) он словно скрывался от подлинного мира чувств за мастерской его стилизацией»[15]. Многим критикам и ценителям музыки ближе была проникновенная игра Д. Шафрана. Ростропович принял критику к сведению и продолжал работать над техникой игры. Начало пятидесятых годов он называл периодом «страстного желания играть хорошо».

Постепенно у него складывался классический репертуар: шесть сюит Баха, пять сонат Бетховена, две сонаты Брамса, концерты Лало, Дворжака, сонаты Шопена, Грига, Рахманинова, концерт и сонаты № 1, 3 Хиндемита, концерт Шумана, «Вариации на тему рококо» Чайковского, «Дон Кихот» Штрауса. Ростропович изучал различия в трактовке виолончели разными композиторами, штудировал партитуры виолончельных концертов, чтобы уяснить соотношения в них соло и аккомпанемента, место оркестра в сочинениях для виолончели.

Д. Шафран — советский и российский виолончелист

В 1949 году Ростропович впервые на конкурсе в Праге исполняет Концерт А. Дворжака. Известный чешский дирижер Вацлав Талих предложил Ростроповичу сделать запись. Талих познакомил молодого русского виолончелиста с духовным миром Дворжака, его переживаниями на чужбине, отразившимися в музыке Концерта. Произведение Дворжака в исполнении Ростроповича обрело особое душевное тепло. Повторяя Концерт в разные годы, Ростропович утверждал, что хотел этой музыкой «рассказать о больших чувствах, передать трагическую тоску по родине, крик изболевшего сердца», и, вместе с тем, музыка должна была остаться доброй, «словно обнимающей человека, который ее слушает».

Музыка Дворжака непроизвольно сплелась для него с трагическими событиями в Чехословакии. После того, как советские войска войдут в Прагу, Ростропович в знак протеста даст обет — не играть в Чехословакии. Обет не получит огласки, но чехам станет о нем известно. Только в 1991 году приедет Ростропович в уже свободную Прагу и исполнит тот самый Концерт Дворжака.

В начале 50-х годов Мстислав Ростропович начал ездить за границу. Сначала он концертировал главным образом в странах Восточного блока — Польше, Венгрии, Болгарии, Румынии, Чехословакии и Германской Демократической Республике. Его первые поездки на Запад пришлись на 1949 и 1951 годы, когда в составе советской бригады или делегации артистов он отправился сначала в Финляндию, а потом в Норвегию.

Мстислав говорил друзьям, что первые впечатления о Западе у него были неразрывно связаны с ароматом кофе. Небольшое деревянное здание аэропорта в Хельсинки благоухало кофе, чем резко отличалось от советских аэропортов, где «ароматы» были совсем другими.

В составе делегации, отправившейся в Финляндию, были скрипач Давид Ойстрах, пианисты Владимир Ямпольский и Юрий Брюшков и два певца: Поторжинский (бас) и Валерия Барсова (сопрано). В Хельсинки советских музыкантов представили Сибелиусу. Вдохновленный этой встречей, Ростропович решил включить пьесу Сибелиуса в программу концерта, запланированного на следующий вечер. На следующее утро он достал ноты канцонетты Сибелиуса, выучил ее и сыграл наизусть на вечернем концерте, выиграв пари, заключенное со своим аккомпаниатором Владимиром Ямпольским.

В июне 1951 года Ростропович поехал в Италию. Артистов для делегации якобы отбирал сам Сталин. В нее вошли Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, балерина Галина Уланова и три прославленных оперных певца. Ростропович был самым младшим членом этой группы. Его дебют в Италии состоялся 11 июня — он дал сольный концерт с Наумом Вальтером в палаццо Питти во Флоренции в рамках фестиваля Maggio musicale — «Музыкальный май». В программе была соната Брамса ми минор и Вторая соната Мясковского, а еще несколько коротких эффектных пьес.

Из Флоренции группа отправилась на поезде в Милан. 25 июня у Ростроповича состоялся необычный дебют в миланском оперном театре «Ла Скала». Он вышел на сцену с Галиной Улановой и аккомпанировал ей на виолончели замечательный номер — «Умирающий лебедь», созданный для Анны Павловой. И певицу, и аккомпаниатора не раз вызывали на бис.

Совсем другой эффект имела предыдущая попытка аккомпаниаторства в ноябре 1950 года, в румынском городе Клюж. Тогда Ростроповича попросили аккомпанировать балерине Ирине Тихомировой тоже в роли умирающего лебедя. Сцена оказалась очень маленькой, ему и пианисту Науму Вальтеру пришлось играть за кулисами. «С самого начала дело не заладилось: Вальтер сыграл первые три ноты фигурации в аккомпанементе, а потом вдруг сделал паузу, продолжавшуюся целых два такта. Потом он сыграл следующий такт таким же образом. Ростропович посмотрел на Вальтера и сразу понял, в чем дело: рояль был старым, западали клавиши. Когда Вальтер нажимал на них, они застревали, и он был вынужден лихорадочно вытаскивать клавиши обратно, прежде чем возобновить игру. С учетом того, что весь аккомпанемент основан на повторяющихся фигурациях, он мог сыграть лишь небольшую часть нот на фоне длинных певучих фраз у виолончели. Вскоре оба аккомпаниатора тряслись от смеха, поскольку балерина, совершенно не замечавшая их бедственного положения, выплыла на сцену крошечными шажками, изящно взмахивая руками в подражание лебединым крыльям. Сцена была настолько комичной, что музыканты едва смогли доиграть до конца»[16].