Ну, впрочем, кое-что осталось.

Нелепая металлическая фигура — покореженные останки Т-600, которого он вроде как уже обезвредил при десантировании, бросилась ему навстречу. Из оставшейся половины черепа красным огнем сверкали бесстрастные глаза.

Оглушенный и изумленный Коннор споткнулся и, чтобы не упасть, взмахнул рукой. Терминатор, как и все его собратья, настроенный на единственную цель, ринулся в атаку. Коннор сорвал с пояса пистолет, прицелился и несколько раз подряд выстрелил, но с таким же успехом он мог осыпать противника плевками. Малокалиберные пули отскакивали от лица Т-600, а попасть в глаз Коннор не смог.

Если бы машина была исправна, Коннор был бы уже мертв. Но они оба пострадали, и машина получила больше повреждений, чем человек. Отступая назад и пытаясь держаться вне досягаемости смертоносного механизма, Коннор наткнулся на что-то. Сбитый вертолет. Установленный в носовой части пулемет уткнулся дулом в землю, но все еще держался на турели.

Добравшись до контрольной панели рубки, Джон стал щелкать тумблерами, полагаясь на интуицию и пытаясь вспомнить давнишнюю практику. Терминатор, не слишком твердо держащийся на ногах, не отставал. Коннор резко отпрянул в сторону, едва увернувшись от удара когтистой лапой по лицу.

Т- 600 мгновенно вычислил положение беспомощной, по всей видимости, жертвы и снова устремился в атаку. В этот момент человек вручную повернул дуло пулемета. Металлическая труба стукнула по псевдочеловеческой челюсти, и Коннор наконец сумел активировать спусковой механизм.

Залп бронебойных снарядов разнес череп Терминатора на тысячу кусочков искореженного металла. Запыхавшийся Коннор тяжело прислонился к борту вертолета. Из шеи обезглавленной машины выпорхнули маленькие язычки пламени от замкнувших цепей. С Терминатором покончено.

Раздавшийся голос ошарашил его не меньше, чем возвращение Т-600. Но этот голос определенно принадлежал человеку. И доносился из радиостанции вертолета. Сначала невозможно было разобрать ни одного слова, но затем оператор на другом конце уточнил настройку.

— Браво Десять, отзовитесь, — расслышал измученный Коннор. — Браво Десять, это штаб. Есть там кто-нибудь? Отвечайте.

Джон снова протянул руку к рубке, нащупал микрофон, включил его и поднес к губам. Что же сказать после того, что он увидел и пережил? Что он может сказать?

— Слушаю, — едва выдохнул он.

На другом конце возникла пауза, словно человек пытался извлечь максимум информации из единственного слова.

— Кто вы? — наконец снова прохрипел голос.

— Коннор.

— Джон Коннор?

— Нет. Люси Мэй Коннор.

Это вызвало еще одну паузу, за которой последовал вопрос, заданный более строгим тоном.

— Цель уничтожена?

Коннор не отвечал, и голос зазвучал еще настойчивее:

— Коннор! Вы в боевой зоне. У вас нет лишнего времени. Подтвердите прием. Я повторяю: цель уничтожена?

Коннор собрался с мыслями и снова ответил единственным словом:

— Подтверждаю.

Радиоголос из требовательного превратился в тревожный:

— Вам известно местонахождение генерала Олсена? Мы не можем с ним связаться.

На этот раз, прежде чем ответить, Коннор сделал глубокий вдох.

— Олсен мертв.

Еще одна длинная пауза.

— Направляйтесь к пункту сбора. Мы высылаем транспорт для эвакуации. Сколько людей осталось в живых?

Коннор, выпрямившись, окинул взглядом впадину, образовавшуюся на месте плоской пустыни и нескольких дюн, поросших чахлым кустарником. Пейзаж затуманивала еще не осевшая после взрыва пыль. Огромная система слежения, подземный комплекс Скайнета, несчастные узники и все товарищи Джона мертвы и похоронены. Наконец, вспомнив, что оператор ждет ответа, Коннор снова поднес к губам микрофон:

— Один.

Радиоголос зазвучал мягче:

— Повторите, пожалуйста.

— Один! — рявкнул Коннор.

Как ни удивительно, рация умолкла. Коннор подождал немного, чтобы удостовериться, что разговор закончен, потом забросил в рубку микрофон и зашагал прочь от разбитого вертолета. Не потому, что стремился к какой-то определенной цели — он даже не представлял, где находится. И не из опасений возрождения Т-600, которого уничтожил окончательно и бесповоротно. Он должен был идти хотя бы потому, что стремился быть подальше от места колоссального разрушения — настолько далеко, насколько хватит сил.

Если повезет, размышлял он, ковыляя к быстро темневшему от туч горизонту, он найдет ящерицу. В этом мире он был бы рад любому существу, которое состояло не из металла и электронных схем.

* * *

Приближающаяся гроза ускорила наступление сумерек в пустыне. Частые вспышки молний освещали обгоревшие обломки, появившиеся в результате дневной деятельности: осколки костей, конечности, как человеческие, так и металлические, оторванные от тел своих владельцев, детали машин, подчинявшихся людям, и машин, руководствующихся собственными жестокими и бескомпромиссными побуждениями. Ничто не двигалось в пустыне, кроме бегущих туч и потоков проливного дождя.

Разлетелись даже птицы и насекомые.

Но вот среди хаоса зашевелился комок грязи. Из промокшей земли высунулись и стали подниматься похожие на червей отростки. Не змеи, не сороконожки — человеческие пальцы. Следом за ними появились кисти рук, потом запястья…

Вскоре поднялась вымазанная в грязи и облепленная мелкими камешками фигура. Открылись глаза — остекленевшие и без намека на красные огоньки. Ошеломленное реальностью существо, раскинув руки, запрокинуло голову к штормовому небу. Проливной дождь смыл грязь с лица, груди, рук. Проявился человеческий силуэт.

Нагой и потрясенный, Маркус Райт широко развел челюсти и завыл, глядя на небо.

Изо рта хлынула струя клейкой массы неопределенного состава. Сорвавшийся с губ крик был низким, гортанным, невнятным. Человек нерешительно и боязливо подставил обнаженные руки струям дождя. Единственное чистое явление на мили вокруг — бурный ливень — продолжал смывать с его тела песок. Возникло приятное ощущение очищения. И холода.

Слегка вздрогнув, Райт обхватил себя руками за плечи и перевел взгляд на исковерканную землю. Затем заметил разбитый вертолет. И пошел к нему медленными, осторожными шагами. Заглянув в полуразрушенную рубку, ничего не понимающий Райт обнаружил прямо перед собой мертвое тело одного из пилотов с аккуратной дырочкой от пули, пробившей шлем.

Мокрый, замерзший, растерянный и очень, очень одинокий, он мог только стоять, смотреть и удивляться.

Коннору показалось, что он слышит чей-то крик, но это мог быть и стон земли, просевшей под ударом молнии. От сильной усталости слух мог его подвести, да и на зрение уже нельзя было с уверенностью положиться. Джон был измучен и голоден, хорошо хоть обезвоживание ему не грозило. Гроза в пустыне наполнила свежей водой десятки пересохших озер. Коннору очень хотелось окунуться, но опыт подсказывал, что от этого лучше воздержаться.