Эбигейл

Дерек положил деревянный поднос мне на колени, и я с любопытством покосилась на его содержимое. Есть не хотелось совершенно. Слабость во всем теле не давала забыть о себе, напоминая легким головокружением.

Одеяло, что было натянуто мной до подбородка, сковывало движения и не позволяло свободно дотянуться до ложки. Необходимо было опустить его край и взять тарелку в руки, в результате чего моя грудь снова бы обнажилась. Ну, уж нет!

Блондин оставался возле кровати, сложив руки на груди. Он ждал пока я возьму ложку и начну есть, молча сверля меня тяжелым взглядом. Сердить его еще больше не хотелось совершенно. В конце концов, неизвестно, что от них обоих можно было ожидать!

– Дерек, ты не мог бы…

– Выйти? – закончил он за меня фразу, а после сразу же предоставил ответ. – Не мог бы. Я должен убедиться, что ты все съешь. Тебе нужны силы на восстановление.

– Пойми, пожалуйста, я не могу… есть голой при постороннем мужчине.

– Даже если этот мужчина спас тебе жизнь и уже несколько раз видел тебя обнаженной? – его довольная ухмылка не осталась незамеченной.

– Я бы хотела, что бы мы об этом позабыли, – ответила я, снова предательски покраснев. Еще никогда в жизни мне не приходилось так часто смущаться!

– Эбигейл, если ты сейчас же не начнешь есть, то я буду кормить тебя из ложки! – и снова эта ухмылка.

Я представила себе такую картину и моя голова, кажется, закружилась еще сильнее.

Им с братом, похоже, доставляет удовольствие издеваться надо мной! И не удивительно… Они же мужчины. И как все мужчины, они любят собой причинять боль и проблемы женщинам.

– Дай мне, пожалуйста, хотя бы одежду, – чуть ли не шепотом попросила я, ожидая заранее отрицательного ответа, примерно такого же каким меня одарил Натан.

– Держи, – он взял из комода длинную хлопчатую рубашку белого цвета и протянул мне её в руки. Я удивленно подняла глаза, ожидая подвоха.

– Я отвернусь, пока ты переодеваешься, но из комнаты не выйду, – ответил он, предусмотрительно убирая с меня поднос, и развернулся вместе с ним лицом к двери.

Я буквально застыла на месте, боясь высунуться из-под одеяла, ожидая, что он снова резко повернется. Но он стоял неподвижно. Я медленно опустила край ткани и, невзирая на боль, постаралась как можно скорее одеться, оставаясь по-прежнему в постели.

Рубашка оказалась очень большой. Я застегнула ее на все пуговицы, но широкий ворот все равно спадал с моих плеч. Однако все необходимое прикрывал, чему я была несказанно рада. Запах этого мужчины  тут же проник под кожу, плотно окутывая мой разум, заставляя вдыхать его полной грудью.

– Все, – прошептала я, и мужчина нетерпеливо обернулся, видимо устав от ожидания. На миг его взгляд пробежался по моему хрупкому телу, задерживаясь на груди и полуголых плечах. Я еще раз подтянула одежду чуть выше, но она вновь предательски сползла вниз.

– А тебе идет, бельчонок, – довольно подтвердил он, и я вновь засмущалась.

Мужчина подошел ближе и положил поднос мне на колени. Я устало посмотрела в тарелку. Каша из крупы со свежими лесными ягодами выглядела неплохо, однако аппетита мне не прибавляла.

Я неуверенно взяла ложку, и она тут же выпала у меня из рук, внезапно падая на пол. Я тут же рефлекторно дернулась за ней и уронила сразу весь поднос! Тарелка разбилась, а все ее содержимое вместе с чаем оказалось на полу.

Страх окутал мое тело, отзываясь болью в каждой клеточке. Душа замерла на мгновение, заставляя меня из последних сил сползти с кровати и упасть на колени возле каши, собирая ее руками назад в тарелку.

– Пожалуйста, умоляю вас, простите меня! Я не хотела!

– Эбигейл! – закричал мужчина, и сердце упало в пятки.

– Пожалуйста, я сейчас же все уберу! Только не злитесь… – тараторила я,  лихорадочно убирая содержимое подноса, при этом обжигая себе пальцы.

Мужчина резко опустился на колени, схватив меня за запястья, и я тут же зажмурилась в ожидании удара. Я ждала уже больше секунды, но его не последовало. Я нерешительно открыла глаза, боясь даже заглянуть мужчине в лицо.

Каково же было мое удивление, когда я увидела, как он берет влажную тряпку из таза и как можно скорее протирает мои покрасневшие ладони!

– Ты что, дурочка, делаешь?! – по-прежнему хмурые брови не расходились на переносице. Его нежные движения, заставили меня замереть на месте. Он быстро протирал мои руки, убирая с них горячую кашу, что я даже обомлела.

– Ожогов тебе захотелось? – он явно злился.

– Я все уберу сейчас же… пустите.

Он остановился, грозно заглядывая в глаза, и у меня от страха еще быстрее забилось сердце. Лютер всегда бил меня за такие проступки гораздо сильнее, чем за другие. Он говорил, что посуда слишком дорогая, что бы я её разбивала. А после, как правило, запирал меня в чулане на день или два.

– Я тебя никуда не пущу! – ответил он, поднимая меня на руки.

– Но как же…

– Я сказал нет. Ты что, совсем глупая? – он смотрел мне в глаза, заставляя замереть в его сильных руках. – Ты могла обжечься!

– Но я разбила тарелку и испачкала пол… – наконец-то вымолвила я.

– И что?

– Ты меня за это не накажешь?

– Наказать тебя за это? Что за глупость?!

– Но Лютер говорил, что посуда дорогая и что…

– Послушай, Эби. Я не Лютер и не собираюсь наказывать тебя за тарелку каши! – он все еще злился, однако смотрел на меня совершенно по-доброму. Я оказалась в замешательстве.

– Простите, – прошептала я еще раз на всякий случай. Он находился так близко, что спорить с ним было практически невозможно, да и слишком страшно. А после он тут же положил меня на кровать, заботливо накрывая одеялом.

– Рана опять начала кровоточить.

– Простите, – еще раз вымолвила я, повторяясь.

– Ты когда-нибудь перестанешь извиняться? – спросил он, а я лишь удивленно захлопала глазами. Он что, правда, не злиться за тарелку?!

Я тут же снова натянула одеяло чуть выше, а мужчина наклонился вниз и стал собирать осколки на поднос. После чего вернулся с мокрой тряпкой и все вытер в таз с водой.

– Я принесу тебе новую порцию. Только, пожалуйста, не обожгись снова, – и с этими словами вышел из комнаты.

Он переживал не за посуду, а за меня! Может быть, так было положено в нормальных семьях? Однако мне это было неведомо. Чувство благодарности к этому мужчине возникало само собой, заставляя меня краснеть. Я тут же спрятала лицо в мягкую ткань, вспоминая, как глупо я выглядела в его глазах!

Это произошло непроизвольно. Слишком долго я жила по принципам Лютера Винслоу, что накрепко засели у меня в голове! Дерек наверняка подумал, что я забитая и глупая трусиха!