— Джереми никогда бы не ушел без мобильника, — твердо сказал она.

Она протянула телефон Себастьяну. Вытаскивая телефон из чехла, он обнаружил в кармашке еще и кредитную карту.

«Без кредитной карты он бы тоже никогда не ушел», — подумали они одновременно и обменялись испуганными взглядами.

В воздухе витал запах розмарина и полевых цветов. Свежий ветерок теребил плети лаванды и листья на кустах. С крыши бывшей фабрики, превратившейся теперь в биоогород, открывался сказочный вид на Ист-Ривер, небоскребы Манхэттена и статую Свободы.

Разнервничавшись, Никки вышла на крышу, чтобы выкурить сигарету. Прислонившись к кирпичной трубе, она не сводила глаз с Себастьяна, который нервно расхаживал между тисовых ящиков с тыквами, кабачками, баклажанами, артишоками и душистыми травами.

— Дай мне тоже сигаретку, — попросил он, подойдя к ней.

Себастьян ослабил галстук, расстегнул рубашку и теперь освобождался от никотинового пластыря, приклеенного на спину.

— Не думаю, что она пойдет тебе на пользу.

Не обратив внимания на замечание бывшей жены, Себастьян зажег сигарету и как следует затянулся, глубоко вдохнув дым. Потом принялся массировать себе веки. Стараясь не поддаваться гложущей его тревоге, он пытался понять, что же нового он узнал о сыне, осмотрев его комнату. Джереми солгал, попросив разрешения переночевать у Саймона, так как знал, что тот на учебной экскурсии. Он уехал, взяв рюкзак и паспорт, что предполагало долгое путешествие, возможно, даже на самолете. При этом не взял с собой ни мобильника, ни кредитки, которую оформила ему мать, двух «соглядатаев», благодаря которым любая полицейская служба могла бы отследить его перемещения и напасть на след…

— Он не только сбежал, он сделал все, чтобы его не могли отыскать, — произнес он вслух.

— Что толкнуло его на побег? — задалась вопросом Никки.

— Какая-нибудь очередная глупость, которую он совершил. Никаких сомнений. И я полагаю, капитальная глупость, — отозвался Себастьян.

На глазах Никки выступили слезы, в горле встал ком. Тупой страх все болезненнее и ощутимее скручивал внутренности. Ее сын, такой сообразительный, такой умница, был всего лишь неопытной простодушной овечкой. Конечно, ей не нравилось, что он стал воровать. А исчезновение просто повергало в ужас.

Первый раз в жизни она пожалела, что предоставляла ему столько свободы, что, воспитывая его, делала ставку на благородство, доверие, терпимость и открытость. Себастьян прав. Мир сегодня слишком груб, жесток и опасен для идеалистов-мечтателей. В нем невозможно выжить без изрядной доли цинизма, своекорыстия и жесткости!

Себастьян снова затянулся и выпустил дым в сияющий прозрачностью воздух. За спиной у него тихо, по-кошачьи мурлыкал кондиционер. Как же его тоскливый страх не подходил к этому мирному огородику, который жил себе и жил, втиснутый в современный город.

Высоко над домами, вдали от Манхэттена и оживленной суеты мегаполиса, здесь, на крыше, царил покой. Жужжали пчелы, торопясь запастись провизией на зиму, толпились у летка улья. Лучи солнца, пробиваясь сквозь кусты, золотили небольшую бочку в ржавых обручах.

— Расскажи мне, куда ходит, с кем видится Джереми.

Никки погасила окурок в горшке с землей.

— Он проводит время всегда с двумя мальчиками.

— Один тот самый Саймон, — догадался Себастьян.

— Второй Томас, его лучший друг.

— Ты говорила с ним?

— Звонила, оставила сообщение, но он мне не перезвонил.

— Так чего же мы ждем?

— Успеем подловить его у выхода из лицея, — сообразила Никки, взглянув на часы.

Оба тут же вскочили со своих мест и торопливо зашагали по плиткам дорожки, вьющейся между ящиками. Прежде чем уйти с крыши, Себастьян ткнул пальцем в подобие палатки, покрытой черным брезентом.

— Что у тебя там?

— Ничего, — слишком уж торопливо ответила Никки. — Ничего особенного. Разные инструменты.

Себастьян взглянул на бывшую жену с подозрением. Он еще не забыл тех особых ноток, которые появляются в ее голосе, когда она врет. И это был тот самый случай.

Он отодвинул брезентовый край и заглянул внутрь. Укрытые от посторонних глаз, на полу стояло с десяток горшков с цветущей коноплей. Теплица была обустроена лучше некуда: искусственное освещение, увлажнитель воздуха, автоматический полив, пакетики с лучшими удобрениями. Словом, оснащение по последнему слову техники.

— Твоя безответственность не имеет границ! — взорвался он.

— Да ладно! Не устраивай драмы из-за нескольких кустиков травы!

— Травы?! Ты понимаешь, что это наркотик? И ты его выращиваешь!

— Ты тоже можешь выкурить косячок. Расслабишься, вот увидишь.

Себастьяну было не до шуток, он слов не находил от возмущения.

— Не хватало только, чтобы ты еще продавала эту мерзость!

— Я вообще ничего не продаю. Трава для личного употребления. Экологически чистая, собственного производства. Куда более полезная, чем смола, которой торгуют дилеры.

— Это немыслимо! Ты понимаешь, что можешь загреметь в тюрьму?

— С какой стати? Ты собираешься донести?

— А твой дружок Сантос? Уверен, что он как раз и занимается наркоманами.

— У него других дел по горло, можешь поверить.

— А Джереми? Камилла?

— Дети вообще здесь не бывают.

— Не морочь мне голову! — заорал он, тыча пальцем в плакат известной баскетбольной команды, явно только что прилепленный к ограде.

Никки пожала плечами и вздохнула.

— Ты меня достал.

Себастьян отвернулся, надеясь успокоиться, но гнев подымался волной, воскрешая давние обиды, бередя плохо зажившие раны, напоминая, какая на самом деле женщина эта Никки Никовски, ни одному слову которой нельзя верить, женщина, на которую ни в чем нельзя положиться!

В приступе ярости он схватил ее за горло и прижал к металлической этажерке.

— Если ты посвятила моего сына в свои мерзости, я тебя уничтожу! Поняла?! — Потом ослабил хватку, убрав большие пальцы, дав ей возможность вздохнуть. И повторил: — Ты меня поняла?

Никки торопливо набирала в грудь воздух и ответить не смогла. Все еще в приступе ярости, Себастьян снова начал ее трясти.

— Поклянись, что побег Джереми не связан с твоей наркотой!

Себастьян нависал над Никки, крепко вцепившись в нее, но внезапно получил болезненный удар ногой по колену и, присев, отпустил бывшую жену.

Никки прилежно училась на курсах самообороны, она отлично освоила приемы. Оказавшись на свободе, она с молниеносной быстротой схватила ржавый секатор и занесла его, метя Себастьяну в живот.