Дуглас взял фляжку, сунул за пояс и предупредил:

– Тебе бы лучше обойтись одним аспирином.

– Не поможет. Только похмелиться.

– Тогда без глупостей. Ясно?

– Чего уж ясней, – вздохнул Миллер, обозначая движение к санузлу. – Муторно и гнусно. Никуда я такой не денусь.

Когда Гарри вернулся, Эндрю уже успел помыться, одеться и причесаться. От него даже пахло туалетной водой, хотя щетина и оставалась нетронутой. Но ничто не могло стереть с лица следов вчерашнего загула. По крайней мере так быстро. Под глазами красовались синеватые отечные мешки, глазные яблоки изнутри отливали кровью, на лбу углубились морщины.

– Принес? – первым делом поинтересовался Миллер.

– Принес.

Эндрю взболтнул фляжку, вмещавшую четверть литра. Судя по звуку плескавшегося спиртного, на этот раз в ней находилось даже меньше ста граммов.

– Двойной виски, – подсказал Гарри.

– Значит, всего лишь восемьдесят граммов, – шумно вздохнул Миллер, подрагивающей рукой поднес горлышко к губам и, неровно дергая кадыком, выпил, скривился, зажмурился, потряс головой.

Когда веки открылись, глаза подопечного смотрели на Гарри уже более осознанно.

– Чего там вчера на палубе вышло? Убили кого? – спросил специалист по противоракетной обороне.

– Капитан с тобой по этому поводу вчера поговорить хотел. Но ты его по-русски послал. Просил, когда проснешься, встретиться с ним.

– Встретимся, не вопрос, только я мало чего помню.

– Судя по всему, скрипача убили. Сбросили через ограждения. Во всяком случае, вчера ты меня в этом сам уверял.

– Он-то кому, на хрен, понадобился? – Эндрю попытался найти логику во вчерашних событиях.

– Всякое может быть. Наркотики распространял, любовная связь, нетрадиционная сексуальная ориентация. Гомосексуалисты народ ревнивый.

– Ты чего на меня так смотришь? – подобрался Эндрю. – В чем в чем, а в этом замечен не был.

По взгляду Гарри было нетрудно догадаться, что он проклинает в душе тот день, когда руководство решило удовлетворить просьбу Миллера и разрешило ему осуществить хрустальную мечту детства – отправиться в кругосветный круиз.

– Когда на борту случаются загадочные убийства, я поневоле должен усилить бдительность и кое в чем ограничить тебя, – предупредил Дуглас Миллера, сделав железобетонное лицо.

Чашка крепкого, похожего на расплавленный битум кофе и хрустящий запеченный бутерброд окончательно привели Эндрю в чувство. Глаза повеселели, голос стал более звонким. Вскоре он уже беседовал с капитаном, естественно, в присутствии Гарри. Дуглас не стал скрывать, кем является. Капитан Свенсон выглядел внушительно, как и положено человеку, командующему таким огромным кораблем. Коротко стриженные седые волосы, волевое лицо с квадратной нижней челюстью. Настоящий морской волк, умеющий достойно держать себя в любом обществе. Пассажиры, глядя на него, поневоле проникались мыслью, что с лайнером во время круиза не может случиться ничего плохого.

– …господин Миллер, – продолжал свою очень тактично выстроенную речь капитан Свенсон. – Вам пришлось стать свидетелем трагического случая. И я понимаю, что это омрачило ваше путешествие. Мне не хотелось бы, чтобы известие о гибели скрипача-аниматора обсуждалось среди пассажиров.

– Разумеется, – согласился Эндрю. – Не так-то приятно осознавать, что в одном из холодильников, где должны храниться омары, лежит труп.

– Вы недооцениваете наш лайнер. На «Атланте» имеется не только свой бортовой госпиталь, но даже небольшой, оборудованный по последнему слову техники и науки морг. Времена, когда умерших хоронили в морских волнах, ушли безвозвратно. Во время круиза всякое может случиться, и проектировщики постарались учесть все нюансы.

– Такая забота обнадеживает, – криво усмехнулся Миллер. – Однако публика наверняка заметит и ощутит отсутствие одного из аниматоров.

– Команда в курсе гибели скрипача. Ну а пассажиры не должны догадываться, что все так серьезно. Так что попрошу…

Катя и мясистая Марта сидели в шезлонгах на палубе неподалеку от бассейна. Океан простирался от одного края горизонта до другого. «Атланта», несмотря на волны, шла ровно, словно поезд по рельсам. Феминистка нарочно надела тонкую белую майку и синтетические трусики, которые после купания стали совсем прозрачными, рельефно и в подробностях проявив несколько обвисший пышный бюст и темный треугольник внизу живота. Датчанка выставила все это напоказ и теперь выискивала взглядом мужиков, которые станут пялиться на ее прелести.

– Все мужики примитивные существа, – вещала феминистка. – Основное их отличие от женщин то, что у нас эрогенная зона находится в мозгу и совсем немного в одном месте, а у них она сосредоточена исключительно между ног. Ни один мужик не откажется от секса, если ему представится такая возможность…

Катя слушала вполуха, теребила на шее мелкие бусы в десять нитей, иногда поддакивала. Наконец-то появились те, кого она ждала, – агенты Смит и Джонсон.

Фэбээровцы с самого утра прохаживались по палубам, пытаясь высмотреть среди персонала того, кто убил скрипача. Лица они не запомнили. Во-первых, было темно, во-вторых, на голове у того была маска. Но кошачью походку, телосложение они запомнили. Так что при встрече вполне могли и опознать.

– Нет его нигде, – тихо проговорил Джонсон и осторожно покосился на сидевших в шезлонгах у бассейна Марту и Катю. – Феминистки чертовы. Лесбиянки. Держись от них подальше.

– Надо разделиться, – пропустил дельное замечание мимо ушей агент Смит. – Вполне возможно, тот, кого мы ищем, не из обслуги и туристов, а из технического персонала.

– Может, и так. Лайнер он лучше нас с тобой знает.

Агенты расстались. Поколебавшись, Катя решила двинуться вслед за Джонсоном.

– Схожу в бар. Тебе что-нибудь принести? – спросила она «подружку».

– Принеси мне скальп мужчины, – хохотнула Марта. – Это будет лучшим подарком.

– Я пошла, – подмигнула ей Катя.

Джонсон направился к корме. Он остановился перед крутым металлическим трапом, которым пользовались члены команды, и нервно оглянулся на неприкрыто идущую за ним Сабурову.

Катя подошла поближе, оперлась о поручни и задумчиво посмотрела на однообразный, но величественный океанический пейзаж.

– Вы уж не держите зла на мою подругу за ее выходку в туалете, – внезапно произнесла Катя, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, и вновь принялась теребить на шее нитки мелких бус. – Она закоренелая феминистка.

– Я это понял, – несколько растерянно ответил Джонсон.

– Вы, наверное, полицейский. Я вас вчера ночью с пистолетом видела, – сделала «круглые глаза» Катя. – Но я не спрашиваю, за кем вы гнались. Понимаю, что за преступником.