Но именно в появлении такого поколения, таких ребят, он видел оправдание тому кровавому ужасу, что принесла революция и гражданская война… Эти люди и впрямь, думал он, способны построить новую жизнь. И потому с отчаянием видел он, как они, такие молодые и прекрасные, те, с кем связаны были все его надежды, первыми гибнут в мясорубке войны. Ведь так погиб под Москвой и его собственный сын, в самые первые дни войны записавшийся в добровольцы…

– Сергей Иванович, мне бы в Ленинград съездить, – прервал его мысли Ребров. – На несколько дней хотя бы…

Филин отодвинул бумаги в сторону. Вздохнул.

– Могилу родителей хочешь найти?

– Хочу.

– Трудно это. Там в блокаду такое творилось…

– Я знаю. Но попробовать-то я должен. Иначе как мне жить потом?

– Должен, – согласился Филин. – Конечно, должен. Завтра выполнишь одно деликатное поручение, поступившее из Москвы, и попробую тебе помочь с Ленинградом…

– А почему я? Может, другой кто?

– Завтра и узнаешь, почему именно ты. Там, знаешь, особый подход нужен. А у меня с таким подходом ты один под рукой.

Постскриптум

Газета «Нью-Йорк пост»: «Мы хотим, чтобы позиции американцев в отношении военных преступников была известна всем – мы ждем расстрела Германа Геринга и передачи немецких генералов в руки судей-союзников. Не пытается ли посол Роберт Мерфи спасти немецкую промышленность, немецких генералов и немецких клерикалов, как он уже спас однажды своих имеющих дурную репутацию французских друзей».

Июньская Москва 1945 года была словно туманом окутана чистой и яркой зеленью. Скрывая в ней полученные в войну раны, она, казалось, как никогда ранее была желанной и красивой. Город был украшен и прибран в честь прошедшего накануне Парада Победы.

Расположившийся на переднем сиденье машины рядом с шофером и совершенно расслабившись от увиденной красоты, Ребров, провожая внимательными глазами девушек в легких летних платьях, невольно думал, что это свидание с Москвой с большим привкусом разлуки.

Сидевший сзади генерал Филин был погружен в свои мысли. Новое задание, поступившее с самого верха, оказалось весьма неожиданным, и означало, что отдохнуть теперь можно будет нескоро. Но приказы не обсуждаются…

Шофер остановил машину во дворе дома на Большой Полянке.

– Приехали, товарищ генерал.

Выбравшись из машины, Филин несколько раз вдохнул пьянящий весенний и главное – мирный воздух. Вдруг пришла в голову странная мысль, что не так уж он и стар и впереди наверное еще немалая жизнь.

Стоявший рядом Ребров хмуро глядел себе под ноги. Они оба были в штатском. Но Ребров в новеньком костюме выглядел как герой из появившихся еще перед войной, американских комиксов о супермене, а сам Филин в гражданском если кого и напоминал, так неловкого ученого Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта» в исполнении народного артиста СССР Черкасова. Только вот без всяких чудачеств и забывчивости. Филин, в отличие от кинематографического близнеца, никогда ничего не забывал и уж, тем более, не путал.

– Ну, майор Ребров, вы готовы к встрече с любимой актрисой Гитлера? – неожиданно весело спросил Филин. – Поджилки не трясутся? Ладони не потеют?

– Я бы предпочел Марлен Дитрих, товарищ генерал, – отшутился Ребров.

– Ишь ты, какие мы привередливые, – покачал головой Филин. – Марлен Дитрих ему подавай! Где ж я тебе ее возьму? Она ведь не в зоне нашей оккупации оказалась… А что она больше нравится тебе как женщина?

– Просто Марлен Дитрих быть любимицей Гитлера не захотела. И послала его куда подальше вместе с его ухаживаниями.

– Между прочим, я вас не на свидание приглашаю, товарищ майор, – посуровел Филин. – Мы прибыли для выполнения чрезвычайно ответственного задания… И Ольга Константиновна Чехова нам здесь гораздо полезнее, чем ваша обожаемая Марлен Дитрих. Которая, хочу напомнить, работает не на нас, а на американцев.

– Понял.

– Надеюсь. А женщина она, эта самая Ольга Константиновна Чехова, все-таки поразительная… Да-да, и не смотри на меня так! Кое-что в этом вопросе я понимаю…

Дверь в двухкомнатную квартиру открыл молодой офицер. Отдал честь, проводил в комнату. И тут же вышел.

У окна стояла Ольга Чехова в той же позе, что и в Берлине, когда Ребров приехал за ней. На столе рядом с вазой с фруктами лежала шахматная доска с расставленными фигурами.

Чехова медленно обернулась. По-актерски выдержала паузу, словно давая полюбоваться на себя.

– Добрый день, генерал. Вы сегодня не один…

– Да, Ольга Константиновна, это ваш старый знакомый майор Ребров, – кивнул Филин.

– Да-да, как же помню – человек, который доставил меня сюда… В Москву…

Денис, задержавшийся у входа, сухо кивнул. Чехова посмотрела на него внимательно. Чуть заметно пожала плечами – мол, ваша воля быть таким букой. Повернулась к Филину.

– О чем будем сплетничать сегодня, Сергей Иванович? Или о ком?

– Ну, для начала я хочу вас обрадовать… Принято решение о вашем возвращении в Берлин… А вы-то, наверное, боялись, что в Сибирь? – рассмеялся Филин.

Чехова буквально застыла от неожиданности. Справившись с собой, спокойно спросила:

– Когда?

– Через несколько дней вас доставят туда на самолете. Вас будет сопровождать майор Ребров. Так сказать, по старой памяти, – с легкой иронией сказал Филин.

Чехова с улыбкой повернулась к Реброву, но тот демонстративно смотрел в сторону.

– В Берлин. В Берлин… Что меня там ждет? Боюсь, что не аплодисменты, – задумчиво проговорила Чехова, присаживаясь к столу.

Филин сел напротив и, понимая, что Чеховой надо осознать известие, стал изучать положение фигур на шахматной доске. Даже сделал какой-то ход ферзем…

– Скажите, Сергей Иванович, мне так и не разрешат в Москве ни с кем встретиться? Ведь я никого тут и не увидела – ни тетю, ни брата…

– Увы, такие встречи признаны пока нецелесообразными.

– Странно.

– Этот вопрос не ко мне, Ольга Константиновна, – мягко, успокаивающе произнес Филин. – Вы могли осведомиться об этом во время встречи с товарищами Берией и Абакумовым.

– Я осведомилась. Мне обещали…

Сергей Иванович развел руками. После паузы все так же мягко сказал:

– Видимо, что-то не сложилось. А пока мне бы хотелось поговорить вот о чем… Ольга Константиновна, как, на ваш взгляд, будут вести себя главари Германии во время суда над ними?..

– Суда? – искренне удивилась Чехова. – А что их будут судить?

– Да, решение о создании Международного трибунала принято. Уже началась подготовительная работа.