В следующие два месяца Аня про полис только вспоминала. Причем довольно часто, практически каждый день. И всегда в одинаковом контексте: невозможно найти два-три часа свободного времени, чтобы отстоять-таки длиннющую очередь. Иной раз собиралась и даже загадывала день, когда непременно это сделает, но всякий раз что-то мешало. То неожиданно заболела собака, которую пришлось таскать по врачам, потом оперировать и выхаживать. Обошлось, слава богу. Потом понадобилось ремонтировать машину. Тут сама провинилась: все-таки надо помнить, где оставляешь автомобиль. А то припарковалась перед клумбой и, пока ходила за Манечкой в музыкальную школу, забыла про нее. Результат: треснутый бампер и неработающий моторчик стеклоочистителя. Стекла грязные и немытые, а на дворе, знаете ли, осень, без воды не поез– дишь.

Следующим из неожиданных, но приятных дел стал заказ от редактора одного из журналов на еженедельную колонку. Ничего заумного: легкий, правдивый и непременно веселый дневник молодой матери. О! Здесь было где развернуться, и Аня разворачивалась по мере возможности где-то между стиркой, кипящим на плите супом и решением задачи по математике для четвертого класса.

Неожиданные заботы не отменяли ожидаемые. Сначала нагрянул первый день рождения Танюшки. Событие, конечно, знаменательное, но, к сожалению, не ограниченное исключительно застольем с родными и разбором подарков. Вслед за праздником наступали будни, в которых аварийным сигналом настойчиво мелькало слово «диспансеризация». Понеслось: лор, невролог, окулист, ортопед, анализы, педиатр, прививки. Мероприятие масштабное, но, главное, закончившееся диагнозом «здорова». А большего и не надо. Только вот полис обязательного страхования может неожиданно пригодиться и здоровым детям. Об этом Аня продолжала помнить. Но вслед за диспансеризацией наступил декабрь и прямо перед носом замаячил очередной Новый год.

В этот период предпраздничная лихорадка поражает практически все население планеты. Ее семья не была исключением. Андрей, как всегда, к концу года был озабочен закрытием проектов, сведением дебета с кредитом и в помощники для разрешения других (внутрисемейных) проблем совершенно не годился. В лучшем случае мог улыбнуться и посоветовать:

– Котик, решай сама. Ты же у меня умница.

Но обычно ограничивался пожатием плеч и ответом:

– Ой, я не знаю.

Знать все полагалось Ане: что купить своим и мужниным родителям, детям, учителям старшей (чаи, конфеты, шарфики, посуда, косметика уже дарены-передарены, и попробуй придумай что-нибудь оригинальное), самой Манечке. А еще друзьям, соседям, коллегам Андрея и пару сувениров «на всякий пожарный». Старшей, кстати, полагалось еще приобрести подарок от Деда Мороза, веру в которого родители свято поддерживали, хотя в последнее время девочку все чаще посещало желание эту веру развенчать. Просьбы к зимнему волшебнику становились все более претенциозными и лишенными всякой фантазии, и Аня никак не могла решить, как поступить: сказать дочери правду или написать ответное письмо от имени Деда Мороза с отказом в «нахальной просьбе» об iPhone. К счастью, та сама передумала «тратить время на писанину» и объявила, что хочет сюрприз. Радоваться бы! Но не покидало смутное ощущение, что приобрести вожделенный продукт компании «Apple» было бы проще.

Где и как отмечать собственно праздник, тоже предстояло выбрать самой. Хорошо, что в этом году, в связи с возрастом Танюшки, вариант был только один: приглашать друзей к себе. Гостей Аня любила. Хлопоты, связанные с их приходом, никогда не были тягостными. И все же нужно потратить время на обдумывание меню, сервировку стола и украшение квартиры. Последнее, кстати, обещало оказаться самым сложным. Танюшка, которая не просто пошла, а буквально побежала, оказалась ребенком непоседливым и очень любопытным. Она была везде: в шкафах, в стиральной машине, у плиты, в собачьих мисках, в Манечкином портфеле, – везде, только не в своих игрушках. В связи с этим на семейном совете пришли к выводу, что ставить елку в наступающем году просто опасно. Маленькая егоза могла не только побить половину игрушек, но и уронить на себя всю конструкцию. И хотя старшая упорно верещала, что хочет большую елку, решили ограничиться либо новой – совсем маленькой, либо просто ветками, которые можно было подвесить к карнизу, или к люстре, или к двери, или куда-нибудь еще, куда, естественно, решит Аня.

Еще на хозяйкины, в переносном смысле, плечи, а в прямом – голову ложилась организация культурно-развлекательной программы на каникулы, чтобы Манечка успела и погулять, и поиграть, и обогатить внутренний мир. Ну и заодно, чтобы родители не скучали и не мечтали, как полстраны, о скором окончании новогодних каникул.

Но до них еще надо дожить. Доживание включало в себя два концерта в музыкальной школе, несколько мероприятий в школе обычной, парочку выездов с танцами и один – зато какой! – с классом в Кострому. Ане вменялось ехать вместе с Манечкой, потому что: а) дочери так хотелось; б) мамы едут практически со всеми; и, наконец, в) «в прошлом году из-за Танюшки ты в Устюг не ездила, так что в этом будь добра…» И она паковала чемоданы: покупала унты и теплые штаны, жарила в дорогу котлеты и запасалась терпением для нескольких дней в обществе двадцати детей.

«Вот вернемся из поездки, обязательно схожу за полисом», – дала себе очередное обещание, которое, даже не удивительно, исполнению не подлежало. По возвращении (в середине декабря) новогодняя кутерьма закрутила с удвоенной силой и не отпускала до самого праздника. Тридцать первого довольный выполненными планами и предстоящим отдыхом Андрей взял Танюшку на себя, а супруга занялась уборкой, готовкой и наведением марафета под неизменный аккомпанемент любимой комедии о метаниях подвыпившего гражданина между Москвой и Ленинградом. Манечка, которую уже посетил Дед Мороз (жаль только, как обычно, оставил мокрые следы на полу, распахнутое окно и подарок, не без этого), находилась в замечательном расположении духа. Под свисающими с карниза ветками стояла коробка с отличным конструктором (не iPhone, но тоже очень даже), и это был прекрасный повод, чтобы помочь маме с готовкой. Вместе они мыли, резали, накрывали. А потом также вместе красились, наряжались, одевали Танюшку, делали ей смешные хвостики и встречали гостей.

Праздник получился веселым. После боя курантов и громогласного «ура!» гости искали по квартире подарки, слушали эпиграммы (конечно, Аниного сочинения), пели в караоке (очень тихо, чтобы не разбудить Танюшку) и даже пытались танцевать на узеньком пятачке между столом и книжными полками. К четырем утра угомонились и разошлись. Манечка, у которой открылось уже, кажется, пятое дыхание, порывалась помочь убрать со стола и вымыть посуду, но была отправлена спать. Она долго ныла и возмущалась, но уснула секунд через десять после того, как коснулась головой подушки. Аня с Андреем стояли в детской плечом к плечу и смотрели на детей.

– Сокровища наши, – прошептал отец.

– Да, драгоценные, – согласилась мать и вдруг спохватилась: с сокровищем же может что-то случиться! – Полис, – выдавила она, – так и не получила.

– Поликлиника наверняка работает в какие-то дни. Четвертого или пятого. Сходи. Я останусь с детьми.