– Им отрезали языки еще до выезда из Авабата, – ответила вместо него Кессил. – Не разговаривай с ними, госпожа, не оскверняй себя. Они – твои, но не для разговоров, не для раздумий. Они здесь только затем, чтобы ты могла их отдать Безымянным.

– Каким образом должно совершиться жертвоприношение?

Арха смотрела уже не на узников, а в глаза Кессил, черпая силу из ее тучного тела, спокойного голоса. Голова у нее кружилась, от вони факела и испражнений она чуть не падала в обморок, но мысли и голос ее были ясны и спокойны. Разве не бывала она уже здесь множество раз?

– Первая Жрица сама лучше знает, какая смерть придется по душе ее Хозяевам и выбирает сама. Существует много способов…

– Пусть Гобар, капитан стражников, отрубит им головы и выльет кровь на ступени перед Троном!

– Совсем как при жертве козы?

Казалось, Кессил издевается над недостатком воображения своей ученицы. Арха потупила взор. Кессил продолжала:

– С другой стороны, Гобар – мужчина. Госпожа помнит, что мужчины не имеют доступа в Темные Места Гробниц. Если он войдет туда, то обратно не выйдет.

– Кто привел их сюда? Кто их кормит?

– Стражники из моего храма, Дуби и Уато. Они евнухи и могут ходить сюда для служения Безымянным, как и я. Солдаты Божественного Короля оставили их связанными у стены, и мы привели их в Подземелье сквозь Дверь Узников, что в красной скале. Так делается всегда. Еду и питье спускают им через люк в одной комнате за Троном.

Арха посмотрела вверх и рядом с цепью, на которой висел факел, увидела вделанный в каменный потолок деревянный прямоугольник. Он был слишком узок для человека, но спущенная из него веревка спускалась бы как раз в руки среднему из троих прикованных. Девушка быстро опустила глаза.

– Тогда не давайте им больше еды. Пусть и факел погаснет!

Кессил почтительно поклонилась.

– Что делать с трупами, когда узники умрут?

– Дуби и Уато похоронят их в той пещере…

Подземелье-Под-Гробницами, – ответила девушка, и с каждым словом голос ее становился все торопливее и пронзительнее. – Они должны сделать это в темноте. Безымянные съедят трупы.

– Будет исполнено, Госпожа!

– Кессил, я правильно поступила?

– Правильно, Госпожа!

– Тогда пойдем, – из последних сил крикнула Арха. Она повернулась и быстро пошла к деревянной двери, прочь из Комнаты цепей, в благословенную тьму подземелья. Чернота за дверью показалась ей сладкой и мирной, как беззвездная ночь, тихой, без света, без жизни. Она окунулась в прозрачную тьму и заскользила по ней, как пловец по спокойной воде. Кессил отстала и только вдалеке были слышны ее топот и сопение. Без малейшей запинки Арха повторила пройденный путь, со всеми его пропусками и поворотами, пересекла заполненное эхом Подземелье-Под-Гробницами, пригнулась, и почти пробежала по последнему туннелю до закрытой каменной двери. Остановившись перед ней, Арха нащупала длинный железный ключ на кольце, но не смогла найти замочную скважину. Ни единого лучика света не пробивалось сквозь непроницаемую стену перед ней. Пальцы ее лихорадочно искали замок, засов, ручку, и не находили. Куда вставлять ключ? Как выбраться отсюда?

– Госпожа!

Усиленный эхом голос Кессил загремел за спиной девушки. – Госпожа, эта дверь не открывается изнутри! Здесь нет выхода.

Не в силах выговорить ни слова, Арха привалилась к стене.

– Арха!

– Я здесь.

– Сюда!

Карабкаясь по проходу на четвереньках, словно собака, Арха добралась до юбок Кессил.

– Направо, быстрее! Мне нельзя задерживаться под землей!

Следуй за мной.

Арха вскочила, уцепилась за рукав Кессил и жрицы быстро направились направо, вдоль странно украшенной стены Пещеры. Вот они вошли в черный проем в черноте, потом побежали вверх, по коридору и лестницам. Арха не отпускала одежды Кессил, глаза ее были плотно закрыты.

Появился свет, сквозь сомкнутые веки он казался Архе красным. Она подумала, что они снова вошли в освещенную факелом душную комнату, и не открыла глаз. Но воздух был свежим и сухим, знакомым воздухом, а под ногами была крутая лестница. Она набралась смелости и открыла глаза. Над ней был открытый люк. Арха выбралась в него вслед за Кессил и очутилась в знакомой комнате, маленькой каморке, заставленной деревянными и железными ящиками, одной из множества комнат за Тронным Залом. Из открытой двери лился тусклый дневной свет.

– Та дверь, Дверь Узников, ведет только в туннели. Пути на поверхность там нет. Это единственный путь наружу, а если и есть еще какой-то выход, то ни я, ни Тар про него не знаем. Попробуй найти его сама! Но я не думаю, что он существует…

Кессил все еще говорила тише, чем обычно, но в голосе ее звучало торжество. Обвисшее лицо под черным капюшоном было бледно и блестело от пота.

– Но я ни помню ни одного поворота на обратном пути!

– Я их перечислю. Один раз. Запомни их, потому что больше я не пойду с тобой в подземелье. Это не мое место. Оно твое.

Девушка кивнула. Посмотрев на старуху, она подумала: какое странное у нее сейчас лицо – перекосившееся от страха и одновременно довольное, словно Кессил от души радовалась ее слабости.

– Да, в следующий раз я пойду одна, – сказала Арха, но тут ноги ее подкосились, она лишилась чувств и маленькой бесформенной кучкой упала к ногам Верховной Жрицы.

– Ты научишься, – сказала Кессил, тяжело дыша, и повторила уже громче:

– Ты научишься!

Арха болела несколько дней и лечили ее от лихорадки. С постели она вставала только затем, чтобы посидеть на крыльце Малого Дома, погреться под тусклым осенним солнцем и посмотреть на западные холмы. Чувствовала она себя слабой и глупой. Одни и те же мысли возвращались к ней снова и снова, стыд за собственную слабость жег ее. Ни одного стражника не появилось у Стены Вокруг Гробниц, но Арха знала, что никогда не осмелится упрекнуть в этом Кессил. Она страстно желала никогда больше не встречаться с Кессил, которая была свидетелем ее слабости.

Часто, сидя на солнышке, Арха размышляла о том, как она поведет себя при следующем посещении подземелья. Много думала она и о том, на какую смерть обречь следующую партию узников – несомненно, более мучительную, лучше отвечающую ритуалам Пустого Трона…

Каждую ночь она просыпалась с криком:

– Они еще не умерли!

Они все еще умирают!

…Архе снилось множество снов. Снилось, например, что нужно приготовить еду – огромные чаны вкусной каши, а потом вылить ее всю в какую-то дыру, в земле. Снилось, что она несет глубокую медную чашу в темноте кому-то, кого мучает жажда, но никак не может добраться до него. Она проснулась с пересохшим горлом, но не осмелилась встать и налить себе воды, и долго лежала с открытыми глазами в своей комнате без окон.