Джонни. Необычное пробуждение

Еще до того, как открыть глаза он почувствовал, что пробуждение будет необычным. Прошло не так много времени с того момента, как рухнула его жизнь, но к утреннему похмельному недомоганию Джонни уже привык и стерпелся с ним как с непреложной данностью теперешнего своего существования.

Однако, сюрприз! Противного привкуса во рту, который так красочно и точно сравнивают кто с постоем гусарского эскадрона, кто с кошачьим туалетом: кому что ближе, по-видимому, сегодня у него не было! Как и сопутствующей этому привкусу мучительной жажды...

Осторожно, не делая резких движений и даже не открывая глаз — солнечный свет, случалось, бил по мозгам не хуже прямого хука от профессионала, повернул голову и снова, о чудо, головной боли тоже не почувствовал!

Память, которая обычно брала отгулы в похмельные утра, услужливо подсунула картинку какого-то совершенно фантастического содержания: его, не прежнего Джонни-красавчика, а нынешнего Джонни, которого «красавчиком» сердобольные «самаритяне» теперь не называли даже в память о прошлом, увела из бара потрясающе красивая и изысканная леди!

После такой диверсии собственной памяти, глаза мужчины открылись сами собой и новое потрясение едва его не доконало: он лежал в совершенно незнакомой комнате, наполненной запахами садовых цветов и дождя, на старомодной панцирной кровати, с пресловутыми «шишечками», утопая в мягчайшей перине и на хрустящем от крахмале белье..!

«А когда последний раз ты мылся?!» — эта мысль, вкрадчиво заползшая в сознание в связи с последним открытием, заставила его подхватиться с постели, так как стыд, в отличии от многих «горьких» пьяниц, он еще до конца не пропил и, от такой картины, что родилась в воображении, как его, грязного и вонючего, укладывает в чистейшую постель прелестная женщина, нестерпимым жаром полыхнули не только щеки, но и уши!

Однако, как выяснилось тут же, комплексовать он явно поторопился, потому что в старинном трельяже, в котором от отразился с головы до ног, был не тот, уже привычный ему Джонни, с сальными волосами, в несвежей футболке и затасканных боксерах, а просто парень, хоть и со взъерошенный со сна, но с чистыми кудрявыми волосами, одетый в то, что еще и сейчас в армии иногда называют «исподнее белье», а именно : в белоснежную рубаху без воротника и такие же белоснежные кальсоны. О том, что это все-таки он, Джонни, говорило только иссеченное рубцами лицо, которое впрочем, почему-то не казалось сейчас таким уж уродливым...

— Боже, и куда же это меня угораздило влететь?! — пораженно осведомился мужчина у собственного отражения, которое, как и следовало ожидать от порядочного отражения, в ответ промолчало...

Однако вопрос оказался не из тех, который можно было бы проигнорировать и молодой парень, еще совсем недавно считавший себя бывалым мужчиной, принялся напряженно осматриваться.

Осмотр ясности не добавил. Обстановка комнаты представляла собой такое смешение временных стилей, что могла бы показаться смешной, если бы не какая-то трудно передаваемая словами, но очень хорошо ощущаемая на грани чувствования, гармония, свойственная этому помещению.

Наряду со старинной кроватью, с шишечками розового перламутра и старинным трельяжем на изящно выгнутых, резных ножках и с оформленными деревянным кружевом потемневшими зеркалами, явно работы краснодеревщика, за скромной дверцей он обнаружил вполне себе современный санузел, со стандартной «вазой» унитаза, горячей и холодной водой и душевой кабиной с несколькими режимами струй в душевых лейках.

Наличие зубной щетки в магазинной упаковке и нескольких видов паст, а так же комплекта одноразовых «Джиллетт» и крема для бритья, как бы ненавязчиво напоминали, что пренебрегать гигиеной не стоит, несмотря на чудесным образом исчезнувшую из памяти вчерашнюю помывку... впрочем, после длительного запоя, он действительно мог помнить не все...

При последней мысли уши опять заполыхали и Джонни взмолился высшим силам, чтобы отсутствие некоторых деталей у него в памяти означало, что событий, связанных с этими самыми деталями, между ним и прекрасной незнакомкой, просто не случилось, а не... ну все остальное... что приходит в голову в этой связи...

Мучаясь неопределенностью, он все же сделал все утренние манипуляции и напялив на себя, за неимением выбора, свой утренний «наряд», вернулся в странную комнату.

Ощущение нереальности происходящего нет-нет да и толкалось ему куда-то «под ложечку», отчего волоски на коже становились дыбом, а под черепом, отдавая мятной холодинкой, все четче и четче обозначало свое присутствие некое предчувствие... Нет, не плохое, а как в детстве, когда проснувшись ночью в Рождество, тайком от родителей, спускаешься из своей спальни в гостиную, в надежде застать там Санта Клауса...

«До чего же все странно! Может это просто сон?!» — попыталось загнать все в рамки привычного, бунтующее против странностей происходящего, сознание. Однако, для сна было уж очень в избытке множество слишком ярких деталей, против конкретики которых невозможно было возразить.

Угу, и в душе, под горячими струями, да и сейчас, когда ветерок из окна забрался под рубаху и прошелся нежной прохладой по разгоряченной спине, или вот, например, этот запах цветущего сада и свежести, что лился из распахнутого настежь «французского» окна и объяснялся тем, что оттуда, едва не заглядывая в комнату, тянулись в обилии росшие там цветы всевозможных форм и расцветок, а если подойти немного ближе, то было видно, что это цветочное изобилие уходит насколько хватает глаз и ограничивается только растущими вдалеке деревьями и кустарниками, впрочем — тоже цветущими, судя по белой, розовой или сиреневой дымке, которая их окружала помимо нежной зелени листвы.

Извилистая дорожка, густо посыпанная желтым песком, терялась в этих цветочных джунглях. И да: за окном, тихо шурша по листве, почти незаметно для глаза, моросил мелкий, но какой-то необыкновенно уютный (если это слово вообще применимо к дождю), ласковый, грибной дождик.

Уж не настолько он записной романтик, чтобы в собственном сне воссоздать эту идиллическую, почти что сказочную картину! Угу. Тем более, что в последнее время, сны его логичностью событий совсем не баловали, а напротив, муторные бессвязные кошмары были завсегдатаями его ночей.

Но... думать об этом здесь и сейчас категорически не хотелось и мужчина снова мечтательно уставился в сад, жадно вдыхая его ароматы. И от этой его, мирной картины, Джонни вдруг почувствовал необъяснимое облегчение, будто долго и трудно тащил в гору тяжелый груз, а теперь вдруг сбросил его, да и путь дальше пошел со спуском...

Стало неважно как и почему он здесь оказался, а хотелось просто стоять вот так, в оконном проеме, слушать шелест дождя, наслаждаться цветочными ароматами и прелестным видом и ни о чем не думать и не