О, эти людишки! Они выставляют напоказ дурные наклонности, наркоманию, алкоголизм, скандалы, беременности или (почему бы нет?) свою якобы фанатичную до невыносимости веру в Бога, а минуту спустя — бац! — они уже преследуемые, чуть не распинаемые, непонятые художники, ведущие яростную борьбу со скандальной прессой, в чей жёлтый пламень они сами годами подливали высокооктановый бензин! Они сами и есть живые символы этой ханжеской до мозга костей нации!

Недавно Иоаким со злорадным восторгом прочитал в одной вечерней газетёнке следующие новости: 1) второразрядная принцесса шлягеров Лена Филипссон получила престижнейшую стипендию Повеля Рамеля[23], 2) пастор в евангельской церкви Троицы из деревушки Кнутбю жил сразу с двумя женщинами, причём в одном и том же доме, только на разных этажах (одна из них в конце концов убила соперницу) и 3) любимая команда его приятелей из средств массовой информации, футболисты «Хаммарбю ИФ», проиграли на выезде «ИФК Гётеборг», забив мяч в собственные ворота.

Все эти события подтолкнули его ещё к одной формуле: «Швеция — географическая область на Скандинавском полуострове, где попсовые певички получают самые престижные культурные премии, где евангельская церковь способствует скорейшей деградации общества и где судьбу важнейших футбольных матчей решает гол в свои ворота». Анализ пугающий, но, как он считал, в высшей степени правдивый.

Пригибаясь за разворотом «Афтонбладет», Иоаким предпринял нечеловеческое усилие, чтобы расслышать, о чём Сесилия говорит с русским тяжеловесом, но слов так и не уловил… Только звуки, напоминающие кудахтанье призывающей петуха курицы. Он прекрасно знал, что означает этот звук: намерение заняться стопроцентно безответственным сексом.

За несколько месяцев до этого он и сам стал жертвой такого кудахтанья. Они встретились на вечеринке с глёггом[24], куда Иоакима пригласил знакомый в надежде, что бесплатная выпивка развеет его декабрьскую хандру.

Знакомый этот был редактором небольшого и очень критического по отношению к другим массмедиа журнала. По-видимому, его мучило чувство вины перед Иоакимом, поскольку он отказал ему в публикации трёх статей подряд. Рассыпаясь в пространных и витиеватых извинениях, упомянув, в частности переизданную, эталонную работу Маршалла Маклюхана «Медиа», он представил его Сесилии. Парень точно знал, как искупить старую вину, — Сесилия, несмотря на строгие юбки и просторные блузки на завязках, оказалась самой настоящей дикаркой. К тому же она была лучезарно красива, наверное, самая красивая женщина из всех, когда-либо встреченных Иоакимом.

Вечеринку устраивал: некий глянцевый журнал в бывшем цехе на Сёдермальме. Выпили глёгг, обменялись сплетнями… модный поэт, которому Иоаким патологически завидовал, прочитал свои стихи.

У Кунцельманна-младшего не было женщины уже четыре месяца, он сохранял своё либидо для цифровых красоток на сайте «sexxplanet.com». Поэтому в тот вечер обмен веществ в его организме полностью прекратился, уступив место свирепому шторму с участием всех известных науке мужских гормонов. Каков был спусковой механизм, трудно сказать — возможно, её внешность училки, этакая суховатая похоть, сочетание очков, юбки и сетчатых колготок, напомнивших ему утреннее путешествие на вновь открытую планету, а точнее, на её спутник, «MILF Teacher and her Pupils»[25], обнаруженный им, к своему удовольствию, под рубрикой «Mature in pantyhose»[26].

Поскольку большинство визитёров на интернетовских секс-сайтах, если верить статистике, составляют мужчины в возрасте от восемнадцати до двадцати восьми, порнозвезды в категории «Mature» были старше тридцати, и это особенно привлекало Иоакима. А если войти в рубрику «Pantyhose» — и пожалуйста, все в колготках.

Редактор журнала по дизайну Сесилия Хаммар была невероятно похожа на виртуальную даму, облегчившую его страсть не далее как этим же утром. Настолько похожа, что Иоаким подумал: не клон ли это? Или ещё того чище — это она и есть, с её впечатляющим искусством развращать юного, впрочем, довольно рослого и прекрасно оснащённого школьника в гимназической форме. Единственным способом установить истину было раздеть её и по пути к сексуальной нирване первым делом проверить, не те же ли это, цвета шиповника, лепестки у входа во влагалище и нет ли у неё татуировки в виде паука Latrodectus прямо над идеально выбритой вульвой. После седьмой чашечки щедро сдобренного водкой глёгга он хотел было уже посвятить её в свою забавную тайну, но удержался — из тактических соображений.

Он разработал долговременную стратегию, заключающуюся в инвестициях в её всеобъемлющую тягу к шикарной жизни. Кокетничанье феминистскими построениями вроде теории подчинения и распределения половой власти было отнюдь не в духе Сесилии Хаммар; он понял это, пока они болтали за столиком с глёггом. «О чём я мечтаю, так это о богатом мужчине, который бы меня баловал», — заявила она. Все вокруг засмеялись удачной шутке, но Иоаким-то знал, что это никакая не шутка. Для начала он предпринял тактический манёвр — пригласил её вместе с редактором в «Кафе-Опера», соврав, что продал большую серию статей в некую газету, чей щедрый гонорар позволяет ему отметить этот успех шампанским. Старый трюк сработал — уже в такси по дороге в Кунгстредгорден они с Сесилией затеяли замысловатый флирт ногами.

Весь вечер до закрытия кафе он щедро швырялся деньгами — восемь тысяч крон, — взятыми в кредит в каком-то немецком банке-выскочке, не позаботившемся навести справки о платёжеспособности клиента по имени Иоаким Кунцельманн. Когда редактор в конце концов уснул в кожаном кресле, все пути были открыты — в половине второго ночи они уже сидели в такси по пути к нему домой.

Для начала Сесилия Хаммар удивила его, отказавшись от портвейна (Квинта до Новаль-86, 900 крон бутылка). Она немедленно освободилась от всего текстиля, покидав его в живописную кучу на коровьей шкуре в гостиной, вульгарно облизнулась в бордельной подсветке от скрытой в стеклянном шкафу лампочки и, бросая на него явно позаимствованные из порнофильма взгляды, нежно сообщила, что она законченная блядь. Без одежды она оказалась пухлее, чем он себе нафантазировал, но после четырёх месяцев воздержания ему было на это наплевать… Наплевать и на выпивку, которой он поначалу решил себя подкрепить, наплевать и на презервативы марки «Хо-Сан», стратегически помещённые под салфеткой в баре. Наплевать и на любимый, специально предназначенный для подобных случаев компакт-диск с записью сладкого хита слепого Андреа Бочелли. Вместо всех этих приготовлений он представил себя в роли мальчика-переростка в школьной форме… и вот нахальная училка, ухватившись проверенным приёмом за скромный форменный галстук, валит его на дорогой английский диван, купленный в кредит.