от горя хватил удар, и мы практически без средств существования живем в Мценске у родственников матушки, которые не бросили в трудный час. У меня ничего нет, кроме женской добродетели…» – и она замолчала, как я понял, борясь со слезами.

Я выдержал паузу, явственно слушая всхлипы, и наконец-то ответил:

«Так чего ты хочешь от меня?»

«От вас?»

Она на несколько мгновений замолчала и с новой интонацией, в которой уже были слышны сила и жесткость, проговорила:

«Справедливости и кары тем, кто оболгал моего отца и брата, кто виновен в том, что моя матушка не может ходить, говорить и каждый день гаснет от тоски. Кары им, так как я уверена, что это одни и те же люди, не побоявшиеся кары божьей за свои прегрешения».

Я усмехнулся. Как-то все уже странно звучало.

«Хочешь их определить, доказать вину и завалить?» «Завалить?» – не поняла она моего сленга.

«Ну, в смысле ликвидировать, убить…»

Опять пауза, видимо, девушке было трудно это сказать, но прошли мгновения, и она с силой и злостью выдавила из себя:

«Они должны ответить за всё».

Я опять усмехнулся.

«Ну а если это люди, занимающие большие посты? Сфабриковать обвинение в предательстве и отправить на каторгу офицера по подставе, для этого нужны немаленькие связи на высоком уровне».

Опять, несмотря на мой сленг, она меня поняла и уже спокойно ответила:

«Перед судом божьим все равны».

Хм, очень прочная позиция, сбалансированная, мотивированная и как-то уж созвучная моей ситуации. Тут, возможно, у меня крыша едет, и подсознание, настроенное на месть, начинает как-то обыгрывать ситуацию, которую я давно загнал куда-то глубоко, и во что это может вылиться, даже думать не хочется. Но все-таки решил довести разговор до логического завершения и уже утром однозначно идти к другу-психиатру, сдаваться с повинной.

«Хорошо. Мне для начала нужно кое-какие ответы, чтоб принять решение».

Она слишком поспешно ответила:

«Конечно-конечно».

«Мне необходимо знать, где служил ваш батюшка, когда это все произошло, какой у вас сейчас год, и где вы сейчас проживаете».

«Батюшка служил в штабе 13-го армейского корпуса, и его обвинили в передаче каких-то планов наступления туркам в начале 1878 года. Сейчас конец марта 1881 года и живу я с матушкой в Мценске».

«Хорошо. Пока этого достаточно».

Перед тем как я окончательно проснулся, на мгновение перед глазами промелькнул настолько явственный красочный образ двух женщин, сидящих в полутьме, при свете свечей, одетых в платья позапрошлого века. Все было бы ничего, вот только картинка была очень реалистичная и детализированная, что я не выдержал и затряс головой от возникшего наваждения. Свечи, скатерть на столе, какие-то фарфоровые чашки и чайник на подносе, картины на стене, какой-то шкаф и комод на заднем плане. Все было ну уж очень аутентично и достоверно для обыкновенного бреда и галлюцинаций на почве сотрясения мозга. Да и женщины заслуживали особого внимания – девушка, в простеньком темном платье, закрытом под самое горло, с овальным бледным аристократическим лицом, с тонкими чертами, которые заострились при слабом освещении, была мила, даже заплаканные глаза ее не портили. Она сидела за столом, и фигуру и рост оценить возможности не было, но возраст явно не более двадцати лет, и я вообще не предполагал рассматривать ее как возможную подругу и символ приза. С моим «сорокетом с хвостиком» она годилась мне в дочери, и этим все было сказано. Вторая женщина, так же одетая не простой крестьянкой, выглядела не хуже, хотя возрастом она была, может, чуть старше меня, хотя явно за собой следила. Но вот что интересно, в эти самые мгновения она пристально смотрела мне в глаза, и ее испытующий взгляд явственно отложился в памяти.

И последнее, что я увидел и услышал, это как в ее глазах появился ужас пополам с удивлением и возглас: «Кого я вызвала! Как такое может быть!..»

«Ну-ну, посмотрим», – проскрипев зубами, открыл глаза, а ее вскрик все еще звучал в глазах.

«Пойдем, посмотрим, что мне тут сегодня шиза принесла», – пробормотал про себя и поплелся к компьютеру, в надежде узнать про этого полковника Арцеулова, которого обвинили в предательстве.

Глава 2

Несколько часов копания в интернете не принесли никакой информации, разве что про 13-й армейский корпус кое-что нарыл, но нигде не упоминался штаб-офицер полковник Арцеулов, что и настораживало. Никаких следов, а, значит, все эти разговоры во сне были только моими фантазиями и галлюцинациями. И это для меня было фактически приговором.

Я с трудом дотерпел до обеда, когда у профессора появилось свободная минутка, так как он с утра был занят то с пациентами, то со студентами мединститута.

Он долго меня слушал, задавал четкие вопросы и по мере диалога как-то странно стал на меня посматривать.

– Ну, Саша, скажи, мне собирать манатки и в дурку ложиться?

Он как всегда по-доброму усмехнулся.

– Не спеши. Конечно, все похоже на галлюцинации, но есть ряд существенных отличий.

– Какие?

– Слишком четко все прописано и, главное, детально. Я ведь тебя не просто так спрашивал про чайный сервиз и орнамент. Ты ни мгновения не задумывался, ясно и без колебаний все описал. Обстановку в комнате, одежду, прически. Не сидел, придумывал, а вспоминал – разницу понимаешь?

– Может, где в фильме видел и проецирую?

– Велика вероятность. Хорошо, ты про этого Арцеулова что-то узнал?

– Полный голяк.

– Предположим, ты не больной, об этом говорит вся моя интуиция, но ее к делу не пришьешь, как у вас там говорят. Если допустить, что был такой человек и его реально подставили и он сам застрелился, возможно, военные того времени решили все по-тихому замять, не оставляя никаких свидетельств. Тогда честью полка или там дивизии очень дорожили. Поэтому велика вероятность, что в интернете про него вообще ничего нет. А по своим каналам пробовал?

– Какие каналы? Там я уже чужой, для бывших сослуживцев я фактически на другой стороне. Попить кофе вместе, потрепаться ни о чем, обсудить сплетни о бывших коллегах, которые знают все, и значит, утечки не будет, но ни более того. Многие мне сочувствуют, понимая, что сами могут оказаться в такой ситуации, но присяга есть присяга, да и специфика службы просто обязывает. Никто со мной серьезно разговаривать, тем более искать архивную информацию, которая находится вообще вне зоны функциональных обязанностей – не будет. За такие интересы могут и жестко спросить. Нет, тут нужно по историческим архивам копаться, но у меня ни времени, ни ресурсов.

– Понятно. Но в этом есть один плюс.

– Какой?

– Если про этого человека нигде и никогда не упоминалось, значит, ты не мог его спроецировать со стороны и засунуть в свои фантазии. Тут два варианта. Либо ты его выдумал, либо, если покопаться в архивах и найти его следы, с тобой реально общаются люди из прошлого, и