Для того чтобы индивидуальность могла проявиться полностью, должна иметь место «ассимиляция бессознательных содержаний».[38]Чтобы это происходило, эго должно ослабить контроль над содержимым сознания в пользу процесса, не находящегося полностью под его (эго) управлением:

«Ассимиляция бессознательных содержаний ведет… к состоянию, в котором сознательное намерение исключено и заменено процессом развития, кажущимся иррациональным. Этот процесс сам по себе означает индивидуацию, а его продуктом является индивидуальность… особенная и универсальная одновременно».[39]

Подобный акт передачи контроля иррациональному процессу, стало быть, оказывается следующим большим шагом на пути индивидуации.

Юнг описывает, как запустить в действие этот иррациональный процесс развития, в другой статье, также написанной в 1916 году и озаглавленной «Трансцендентная функция». Трансцендентная функция «возникает из союза сознательных и бессознательных содержаний»[40]и, стало быть, представляет собой более полную картину целостной психики и индивидуальности, которая может быть достигнута эго-комплексом через собственную интроспективную рефлексию и инвентаризацию того, что появляется в зеркале сознания. Основной метод создания трансцендентной функции – активное воображение, описанное Юнгом в этом тексте впервые. Активное воображение поднимает бессознательные образы и фантазии, функционирующие на заднем фоне эго-комплекса, на уровень сознания. Затем они могут быть отражены в зеркале и доступны наблюдению. Образы, порожденные активным воображением, по мнению Юнга, оказываются более связанными и полезными для создания трансцендентной функции, нежели сны.[41]В активном воображении открывается диалог между сознательными и бессознательными аспектами психики, в котором ведущим становится то одно, то другое,[42]– и так до тех пор, пока не сформируется «третье», олицетворяющее союз двух частей.[43]Это трансцендентная функция, которая «проявляется как качество воссоединенных противоположностей».[44]Это, стало быть, изобретенная психологическая структура, которая способна более полноценно олицетворять человеческую индивидуальность в ее полноте, включая в себя ее вершины и бездны от духовного до инстинктивного, и душу, и дух, и тело.[45]С консолидацией (согласно алхимической терминологии, с coniunctio) трансцендентной функции человек может стать собой в более широком смысле и на более сложном уровне, чем ранее.

То, что Юнг написал в 1916 году в «Трансцендентной функции», было предварительным наброском трудов и исследований, вышедших из-под его пера в последующие десятилетия. Его взгляды на значение активного воображения для процесса индивидуации были углублены и расширены в «Комментариях к Тайне Золотого Цветка» в 1929 году и в работах по индивидуации, опубликованных в книге «Психология и алхимия». В них он представил ход индивидуации как совместные усилия сознательного и бессознательного, как иррациональный процесс, о котором он писал еще в 1916 году. Многие более поздние работы Юнга имеют отношение к императиву индивидуации и продолжают тот же ход рассуждений. Его последней работой по этой теме стала «Misterium Coniunctionis», написанная им в возрасте восьмидесяти лет.

В случае с Сарой использование активного воображения приобрело чрезвычайную значимость в поздние годы ее анализа. Фактически вскрылся представительный пласт образов, вращающихся вокруг Великой Богини и Гуань Инь – кормящей, сочувствующей, женственной фигуры Божества. Сначала эта фигура застыла в абсолютном контрасте с ее эгоистической установкой. В этой воображаемой фигуре она и вправду встретилась с «противоположностью» своей сознательной установке и эго-комплексу. В прошлом она была известна как резкая, весьма нарциссичная, мужеподобная женщина, американский синий чулок. Ее воспоминания теперь стали болезненными: она вспоминала себя как неадекватную мать, неудачливую жену и фрустрированную интеллектуалку. Сочувствующая, любящая, прощающая Богиня и впрямь была чем-то далеким по сравнению с ее ощущением собственной индивидуальности. После повторных появлений этого образа в активном воображении и после все возрастающей интеграции его качеств она стала способна, насколько я могу судить как ее аналитик, объединить знакомый исторически сложившийся эго-комплекс с этими, ранее довольно чуждыми ей качествами коллективной женственности. Наконец она смогла ощутить себя как то самое «третье», о котором пишет Юнг применительно к трансцендентной функции «как о качестве воссоединенных противоположностей». В этом смысле она стала новой личностью.

На пути этого иррационального процесса происходил ряд важных синхроничностей.[46]Как я обнаружил, синхроничность надежно сопровождает индивидуацию, как только иррациональный процесс, о котором я здесь говорю, берет верх. Если есть возможность подвести эго к ослаблению абсолютного контроля и к доверию потоку жизненного процесса, управляемому извне, то в игру вступает иной набор факторов, открывая простор для новых исследований. В случае Сары синхроничность, возникая, давала ей возможность в определенные моменты осознать ее проявляющуюся Самость, это сочетание личных и коллективных черт. Ее дети предоставили ей множество возможностей испытать свои недавно завоеванные способности к предоставлению поддержки и к контейнированию сильных эмоциональных реакций. Старые друзья вновь появлялись в ее жизни и покидали ее в ключевые моменты; важные книги возникали на ее пути; подворачивались разные возможности вновь навестить бывших друзей и знакомые места, и предметы, олицетворявшие кризисы или неудачи, вновь становились доступными, чтобы она смогла опробовать новый подход к ним. Ее сны также добавляли важные детали к картине проявляющейся личности. И весь набор связанных между собою феноменов – прошлого, осознания и памяти, бессознательных образов из активного воображения и снов и синхроничность – сложился в то, что я назвал «проявлением Самости» в моей книге «Трансформация – проявление Самости». В работе с Сарой (которой было за восемьдесят, когда мы, наконец, закончили сессии, тогда уже проводящиеся по телефону, поскольку она больше не могла ездить) я оказался наделен привилегией – быть свидетелем того, как процесс индивидуации пустил корни и расцвел. Это было подлинным подтверждением ее ожиданий пятнадцатилетней давности, когда она лишь начинала анализ: «рост» был еще возможен для нее.