– Гена, иди на ПУР, успокой начальника. Пусть химик с механиком воду горячую там организуют. Ну и все, что положено. Мотай!

Обернувшись к своей команде, Сергей распорядился:

– В хранилище со мной идет Фомич. И сразу прилипаешь к переборке, понял? – Сергей дождался кивка, – отсчитываешь вслух двадцать секунд после того, как я возьмусь руками за трос. Потом ори мне громко, что время вышло или не важно что, но ори.

Про себя он подумал, что двадцать секунд – это, пожалуй, многовато. Доза получается солидная, учитывая маленькое расстояние. Но зато ребят окончательно успокоит и настроит психологически. Страх перед радиацией, да еще обоснованный, это будет означать конец всем попыткам что-нибудь исправить по горячим следам. А, если по большому счету, то предотвратить развитие ядерной аварии.

Расстояние до контейнера в хранилище он преодолел в те же два быстрых прыжка, ухватился обеими руками за свисающий трос, потянул… И мгновенно почувствовал, что стержень обратно в контейнер тоже не лезет. Подергал еще пару раз для верности, бросил трос и быстро вернулся к поджидавшему его Фомичу. Тот успел сосчитать только до восемнадцати. По связи надрывался начальник мастерской:

– В первом хранилище! Доложите обстановку!

«Хреновая!» – про себя ответил Сергей.

В прошлый раз, три года назад, смена в таких условиях в полном составе вышла из ЗСР, если так можно назвать паническое бегство, а стержень потом двое суток вытаскивала специальная аварийная партия с привлечением всех защитных сил и средств береговой перегрузочной базы. Проверки и комиссии работали еще месяц, назначая каждому меру ответственности и определяя соответствующее ей воздаяние. Начальника мастерской сняли с должности. Начальника смены предупредили о неполном служебном соответствии. Надо бы формулировать «о полном… несоответствии»!

Это еще был не Редин. В зоне должен был командовать Володя Могилев, который к этому времени уже практически не выходил из состояния «штопора» в связи с приближающимся увольнением из рядов Вооруженных сил как раз за такие прошлые прегрешения. Он остался валяться на диванчике в каюте, а заходить в зону пришлось Сергею, тогда еще абсолютно неопытному в перегрузочных делах.

Потом на всех разборах, а их было более чем достаточно, его фамилия, правда, не фигурировала: числился-то по всем документам Могилев, он все и взял на себя, благо, что увольнение уже было подписано. Так ему «неполное служебное соответствие» в каюту на диванчик и принесли. Вместе с приказом об увольнении.

Сейчас картина технически очень похожая вырисовывается. Но теперь Сергей сделает то, что не дали ему в прошлый раз. Или чего он тогда еще просто не умел и не знал.

«Ну, что ж не хочет, гад, вверх-вниз лезть, будем его выпрямлять, не отходя от кассы. Да-да, как гвоздь!»

– Рожков, возьми на ЦДП кувалду. Легкой рысью подскочишь к контейнеру и положишь ее рядом. Просто положишь! И сразу обратно. Не задерживаться ни секунды. Молодец, что понял. Фомич, отлично, что ты тоже уже все понял. Подбегаешь, наклоняешься, смотришь на стержень, видишь, в какую сторону выгнут, стукаешь легонько кувалдой два раза, кладешь ее рядышком и пулей обратно. Не надо второй раз повторять? Чудненько! Это десять секунд. Любая неожиданность, хоть пукнешь в процессе, сразу все бросай и сюда. Ясно?

– Так, умница! Теперь поделись увиденным.

– Товарищ капитан-лейтенант, изгиб заметен, когда очень низко наклоняешься. Лучше, вообще, лечь на хранилище. Там одному сподручнее стукать, а то каждый в свою сторону гнуть станет…

– Исключено! Вы у меня организмы нежные. Вам даже, возможно, в будущем детей делать придется. Так что побережем семенной фонд Родины. Фомич, ты вот сейчас подробно Гиятуллину расскажешь. А ты, Ирек, запомни: два удара всего!

– Да чего там долго объяснять: аккурат ударять посередине надписи.

– Эй-эй, какая надпись? – Редин шагнул к Фомичу. – Ты, часом, по своим каналам лишнюю порцию антидота не принял на грудь? Надписи стали мерещиться? Сам ведь сколько раз готовил новые ТВЭЛы к загрузке, тряпками их протирал, обезжиривал. Где ты надписи видел?!

– Нигде не видел, – обиженно проговорил Фомич, – а на этом есть. Клянусь! В две строчки английскими буквами. По ней и бить. А насчет антидота, я – ни-ни! Вообще, ведь говорят, что эти стержни с какой-то новой суперлодки. Поэтому их нам и на гребаной барже подкинули, так как саму лодку никому не показывают – секрет!

«А ты, Фомич, возможно, очень даже прав. Сам не подозреваешь, насколько прав. Не показывают… Это факт. Вот только к чему его пристегнуть?» – однако времени на раздумья у Сергея пока не было.

– Ладно, верю. Потом сам посмотрю. Сейчас не до этого. Гиятуллин, ты готов?

– Так точно, товарищ капитан-лейтенант!

– Люблю субординацию! Пошел!

Все проходило без осечек. Правда, Витька Солодовников вернулся с хранилища с кувалдой в руке. Бывает… Пришлось Рожкову идти обратно тоже с ней.

После того как все четверо сделали «по три подхода к кувалдометру», Редин пошел на контрольный осмотр. Стукнув слегка пару раз, больше для порядка, наклонился низко, приблизив лицо к стержню на недопустимо близкое расстояние. Где-то в глубине мозга щелкнуло: количество получаемой дозы радиации возросло обратно пропорционально квадрату расстояния. А «квадрат» ох какой маленький! Зато надпись не только разглядел, но и прочитал такие знакомые каждому слова: made in… Нелепица, чертовщина, нонсенс. Ладно, проблемы решают в порядке их поступления.

– Ребята, сейчас все четверо хором на подиум, упереться плечами в контейнер и попытаться поточнее опустить его на направляющую. Слушать команды Фомича. На кране! Пробил и твой час! Работать по моим жестам. По миллиметрам! Меня хорошо видишь? Кто почувствует, что и захочет сообщить – ори во все горло, но работу без команды не прекращай. А если я заору – все бросать и ко мне! Начали!

Со стороны Сергею показалось, что плечи матросов даже не успели надавить как следует на контейнер, как вдруг стержень дернулся один раз, торчащий снаружи и привязанный к удерживающей цанге трос резко подскочил к верхней узкой горловине контейнера. Значит, выпрямленный стержень, ничем больше не удерживаемый, полетел в хранилище! От удара о его дно цанга расцепилась и освободила стержень. Крышку ячейки хранилища можно было закрывать.

«ТВЭЛ №-73 загружен в ячейку 115/4 носового хранилища № 1.

Замечаний нет!»

На выходе из ЗСР при проходе дозиметрического контроля Сергей сам дотошно проверил всю свою команду. Все, в общем-то, как и предполагалось, могло быть значительно хуже. Загрязнились сильно Фомич и Степа Рожков, вероятно, больше других елозили по крышке на четвереньках. А то и по-пластунски. Выкидывать придется не только КЗМы, ватники и сапоги, но