— Танюша, — позвала она меня в этот момент и выглянула из-за двери. — Ты тут?

— Смотрю, как все у нас замечательно. Даже работать быстрее захотелось!

— Я по поводу вывески, — сказала она, улыбаясь. — Оставим такую же? «Аямэ»?

— Конечно! К чему менять? Нас в Москве знают именно под таким названием. И не забудь сбоку символ: два тюльпана.

— Которые так напоминают число 69, — расхохоталась она. — Пошли чаю выпьем. Я только что заварила.

Мы устроились в небольшой комнате, которая раньше служила нам кухней, прямо на подоконнике, потому что мебели в ней пока не было. На полу стоял электрочайник, рядом картонная коробка, на которой громоздились чашки и сахарница. Лиза разлила зеленый чай и села на подоконник.

— Завтра Сакура приезжает, — сообщила она. — Сегодня утром ей звонила. Говорит, что с ней будут две девчонки, профессиональные танцовщицы, как и она. Сакура много им рассказывала о гейшах, и они очень заинтересовались. Обе из Питера.

— Это же замечательно! — тут же воодушевилась я и поставила чашку на подоконник. — Если они нам подойдут, то обучаться будут в процессе. Лиза! Ты не представляешь, как я соскучилась по нормальной работе!

Она глянула на меня засиявшими глазами и широко улыбнулась.

В начале мая помещение агентства было полностью обставлено, даже чайную комнату Лиза оборудовала необходимым инвентарем. Девушки, которые приехали с Сакурой, оказались просто находкой. Они танцевали, пели и обе играли на гитарах. Научить их щипать три струны сямисэна оказалось несложно. Они быстро переняли технику и с удовольствием ежедневно репетировали.

Одна из них, ее звали Маша, получила псевдоним Харуко, что означает «Дитя весны». Это была миловидная русоволосая девушка с большими серыми глазами и круглым личиком. Я задумалась, когда впервые ее увидела. Но Сакура тоже была светлоглазой, ярко выраженного славянского типа. Однако парик и макияж неузнаваемо ее меняли. К тому же Харуко оказалась необычайно музыкальной с нежным приятным голоском. Вторую девушку звали Катя. Она с первого взгляда чем-то неуловимым напомнила мне Риту. Возможно карими миндалевидными глазами и тоненькой гибкой фигуркой. И я придумала ей псевдоним Минами, что означает «Южная красота». Обе девушки танцевали вполне профессионально, что тоже меня порадовало. Сакура первое время была немного грустной и часто вспоминала погибшую Идзуми. Но постепенно втянулась в работу и вновь стала улыбчивой и жизнерадостной. Пока у нас было лишь по одному кимоно. Парики пришлось заказать в Москве. И сделали их на удивление правильно и красиво. Получились настоящие традиционные прически гейш симада.

К майским праздникам мы были практически готовы. На это время, как и на новогодние каникулы, всегда приходилось самое большое количество заказов. Но для начала я провела тяною, и пригласила экспертом господина Кобаяси. Господин Ито все еще находился в Иокогаме.

Девушки очень волновались, но выступили отлично. Господин Кобаяси остался доволен и сказал, что, за исключением некоторых огрехов, они вполне могут сойти за настоящих японских гейш. А при условии постоянных репетиций и выступлений на публике скоро станут профессионалами. Мне показалось, что он преувеличивает, чтобы поддержать меня.

После окончания тяною я пригласила его к себе в кабинет. Лиза принесла его любимое абрикосовое вино и удалилась. Господин Кобаяси огляделся, потом сел в кресло и вперил внимательный взгляд в картины Криса. Я решила несколько повесить у себя в кабинете.

— А ведь это ты, Таня, — сказала он после паузы. — Очень хорошие работы. Особенно вот эта, где ты стоишь в кимоно под деревом сливы и смотришь вдаль. У тебя такое нежное лицо и мечтательный взгляд. Кто это написал?

— Один мой друг, — нехотя ответила я. — Вы его как-то видели.

— Да? — удивился он.

— Он встречал нас в Шереметьево.

— Ах, да! Это такой утонченный молодой человек с белым лицом и черными глазами? Талантливый художник. А ему можно заказать…

— Прошу прощения, Кобаяси-сан…, — прервала я его.

Господин Кобаяси удивленно на меня глянул, потом сказал после паузы:

— Но я заплачу хорошие деньги.

— Он погиб, — тихо ответила я.

— О, это ты меня прости, Таня! — тут же огорчился он. — Я не знал!

Мы замолчали. Мне стало необычайно грустно, но, усилием воли, я подняла себе настроение и начала улыбаться. Потом машинально подлила вино в рюмку господина Кобаяси.

— Аригато, — рассеянно поблагодарил он на японском, не сводя глаз с картин.

— Знаете, Кобаяси-сан, у меня дома есть еще его работы, — сказала я после паузы. — И две из них навевают на меня тоску. Я с удовольствием расстанусь с ними. И если они вам понравятся, то прошу принять их в подарок.

Он глянул внимательно на меня, подумал и кивнул.

— Можно сегодня, — добавила я, — если вы не заняты. Я скоро поеду домой. Предлагаю вам присоединиться, Кобаяси-сан.

— С удовольствием, — улыбнулся он.

Мы приехали ко мне около десяти вечера. Погода стояла изумительная. Было тепло и сухо. Воздух от запаха уже зацветающих вишен, от раскрытых молодых и чистых листочков деревьев, от сочной травы и множества раскрывшихся одуванчиков казался необычайно ароматным, словно мы находились не в мегаполисе, а в деревеньке, затерянной в лесной глуши. Когда господин Кобаяси помог мне выйти из машины, я остановилась и вдохнула полной грудью. Возле моего дома росли пышные кусты сирени и несколько вишневых деревьев. Искорки звезд ярко горели в чистом темно-синем небе. Тонкий серебряный серп луны мягко мерцал сквозь ветки высокого тополя. Я отчего-то неожиданно остро ощутила красоту этого майского вечера, сердце заныло, странная нежность наполнила душу. В глубине двора на скамейке сидела парочка и тихо посмеивалась, прижимаясь друг к другу. Я мельком глянула на них и улыбнулась. Потом медленно пошла к своему подъезду. Господин Кобаяси молча следовал за мной. Мне было приятно ощущать его рядом.

Господин Кобаяси отличался сдержанностью, воспитанностью и каким-то врожденным аристократизмом. Его высокая сухопарая фигура, карие глаза, мягкая улыбка всегда вызывали симпатию у женщин. И в тоже время явная чувственность иногда сквозила в его облике, и придавала ему еще большую притягательность. Но я знала его секрет. Господин Кобаяси являлся мастером шибари. Я уже писала об этом. И оба сеанса, которые он провел со мной, оставили неизгладимое впечатление. Мне вдруг остро захотелось секса. Я неприметно вздохнула и направилась в подъезд.

Когда мы поднялись в квартиру, я пригласила господина Кобаяси пройти в гостиную. Он машинально снял туфли у двери, и я невольно улыбнулась. Усадив его на диван, я принесла две картины Криса, где изображалась связанной. Поставив их перед ним, я извинилась, поклонилась и ушла на кухню. Открыв холодильник, задумалась. Хотелось приготовить что-нибудь необычное, но легкое. Я достала креветки и цветную капусту и обжарила их на оливковом масле. Темно-розовые креветки и светло-зеленая капуста красиво смотрелись на коричневых керамических тарелках. Я разложила эту смесь маленькими горками в середине тарелок. И посыпала измельченным чесноком. Потом с одной стороны мелко натерла японскую редьку дайкон и украсила ее полоской отварной моркови, свернутой узлом. А с другой выложила на салатный листочек половинки ядрышек грецких орехов, капнув на них кунжутного масла. Осмотрев блюда, осталась довольной. Я знала, что это не только красиво, но и вкусно. К тому же почти все эти продукты способствовали сексуальному возбуждению. Особенно чеснок влияет таким образом на мужчин. Но немногие женщины знают это. Поставив тарелки и бокалы с белым вином на поднос, я отнесла его в гостиную.