Хуже всего было, когда Стефан пырнул ножом немецкого студента из-за какой-то туристки в Белграде, а потом еще и перерезал горло самой девке. Замять дело оказалось невозможно, поэтому Кретеку стоило немалых хлопот и времени, чтобы вывезти парня из Европы и обустроить под новой личиной в Канаде.

Однако в этом деле мальчик сработал на «отлично» и оправдал возлагавшиеся на него надежды. Возможно, со временем для него найдется достойное место в бизнесе дяди, а у того – чем черт не шутит! – появится наследник.

Стефан щурился, прикрывая глаза от усиливающейся снежной круговерти.

– Мы здесь как на ладони, дядя. Нас могут засечь американские спутники-шпионы.

Кретек довольно покивал своим мыслям. Парень думает, и это хорошо. Он действительно сильно изменился, причем в лучшую сторону.

– Пусть глядят, на что хотят, все равно ни хрена не увидят. Мы именно по этой причине задерживали вылет: нужно было выбрать подходящее время и погоду. Нужно было оказаться здесь аккурат перед очередной бурей. А теперь на всем пространстве между нами и канадским побережьем – нелетная погода. До нас никто не сможет добраться.

– Но когда-то же распогодится!

– Ты абсолютно прав, Стефан. Скажу тебе больше, перелом в погоде произойдет уже завтра утром. Но в здешних краях погода меняется с севера, поэтому мы поднимемся в воздух первыми. Я привез с собой своих лучших подрывников. У них уже готовы ленточные взрывные устройства, с помощью которых они аккуратно развалят фюзеляж этого «Ту-4». Я также раздобыл схему устройства системы биооружия и грузозахватное приспособление для подъема контейнера со спорами сибирской язвы.

Завтра утром мы прилетим на место катастрофы и вскроем этот самолет, словно устрицу. Затем мы извлечем из нее «жемчужину», и – восвояси! Это займет у нас полчаса, максимум – сорок пять минут. К тому времени, когда сюда прибудут власти, нас и след простынет.

– А куда мы двинемся отсюда, дядя?

– Я организовал три базы дозаправки в пустынных районах на севере Канады. Перелетая от одного к другому на малой высоте, чтобы нас не засек радар НОРАД,[21]мы доберемся до Гудзонова залива, где нас встретит исландский траулер. Там вертолет отправится на дно морское, а мы поплывем на середину Атлантики, где перегрузим контейнер на один из наших кораблей и избавимся от траулера и его экипажа. После этого мы – чисты и свободны. Остается только решить, продавать ли груз оптом, одному покупателю, или по частям, рассовав по пакетикам.

Кроподкин засмеялся и потрепал дядю по плечу:

– У старого волка всегда есть план в запасе!

– Да, но на сей раз добычу учуял остроносый волчонок! – Кретек посмотрел в глаза племянника долгим и внимательным взглядом. – Ты уверен, что исследовательская группа не связалась с внешним миром и не доложила о том, что здесь происходит?

– Уверен. Радиопередатчики, которые они притащили с собой, слишком слабы, чтобы пробиться сквозь помехи солнечной вспышки, а стационарные я вывел из строя. Я чуть не провалился, но все обошлось. Я уверен, что они не дали ни одной радиограммы во внешний мир!

Кретек удовлетворенно кивнул.

– Это хорошо. Значит, пока все думают, что исследовательская группа и ученые из экспедиции находятся здесь, на станции. Американцы не станут рисковать жизнями заложников и лупить по нам крылатыми ракетами или радиоуправляемыми бомбами в условиях нулевой видимости. Уж чего-чего, а этого мы можем не бояться.

– Я бы не стал расслабляться, дядя. – Кроподкин оглянулся на домик лаборатории. Один из охранников Кретека вытаскивал наружу труп доктора Троубриджа, другой гнал закованную в наручники Рэнди Рассел по направлению к жилой избушке. – Где-то по острову бродят другие члены американской группы. Если они такие же, как эта сучка, нам могут грозить неприятности.

Кретек презрительно пожал плечами.

– Тьфу на них! Подумаешь, три человека! Было бы о чем беспокоиться! Если они сегодня вечером вернутся в лагерь, мы их убьем, если они до сих пор торчат возле самолета, завтра утром мы убьем их там, а если они решат спрятаться где-нибудь на острове, то и хрен с ними. Пока они не пытаются лезть в наши дела, они для нас – ничто.

– Но вот эта, – Кроподкин мотнул головой в сторону Рэнди, – та еще сволочь! Хочу с ней разобраться! – Его голос был холоден, как полярный ветер.

– Я тебя понимаю. Ты первым трахнешь ее сегодня ночью. Ты это заслужил. – Кретек по-медвежьи обнял племянника за плечо. – Только оставь хоть что-нибудь для нас, – шумно продолжал он. – Не забывай, ты теперь работаешь в фирме. У нас принято всем делиться поровну.

И оба мужчины рассмеялись – громко, по-родственному.

Гранитная поверхность Восточного пика мрачно темнела над белой поверхностью ледника, еще больше чернея с наступлением ночи. У его основания начинался заключительный акт человеческой драмы. Спецназ готовился к решающему броску.

С темных, выдубленных непогодой лиц под капюшонами парок смотрели раскосые глаза, примеряясь к усиливающемуся ветру и плотной стене снега, которую он гнал перед собой. После очередного шквального порыва, когда вновь стала видна их цель, спецназовцы проползли еще несколько метров, используя для прикрытия любое углубление и выступ ледяного покрова, неумолимо сжимая петлю вокруг входа в пещеру.

Это были представители древнего народа, от которого пошли и американские индейцы, – сибирские якуты, привычные к жизни в этих враждебных, смертоносных для любого другого человека условиях. Они не обращали внимания на ледяной пронизывающий ветер, проникавший даже сквозь толстую арктическую одежду, от которого обращенная к нему половина тела наполнялась тупой ноющей болью, а затем мертвела. Они привыкли к тому, что на лютом морозе их изъеденные холодом лица немели, а появлявшаяся на них в результате обморожения короста и шрамы являлись для этих людей знаками почета и предметом гордости, свидетельством их умения выживать и сражаться в таких местах, убийственных для других, более слабых и изнеженных людей.

Этой ночью, если они что-то и чувствовали, это был жар. В груди у каждого из них пылала жажда мести. Они хотели отплатить за своих товарищей, которых убили те, что прятались в пещере. Они надеялись, что враги не умрут легкой смертью во время первой атаки. В системе их ценностей месть занимала очень важное место, и ради выполнения этого священного долга они были готовы на все.

Лейтенант Павел Томашенко осторожно выглянул из-за покрытой ледяной коркой скалы. Он и его сержант переместились вдоль склона горы, оказавшись в пятидесяти ярдах от входа в пещеру. В объектив ночного видения он разглядывал распростертое перед пещерой тело рядового Улуха, и это зрелище дало Томашенко недостающий заряд злости.

Приказ закинуть в пещеру бомбу, который он отдал сегодня днем, был ошибкой, но Томашенко взбесился из-за гибели несшего дежурство на наблюдательном пункте рядового Тойона, убитого снайперским выстрелом. Лейтенант утратил над собой контроль и в результате потерял еще одного бойца.