Метод группового лечения больных специальной командой тщательно подобранного персонала имел первоочередное значение для успешного лечения и ухода за пациентами в отделении Салливена. Поскольку, по мнению Салливена, личность не являлась продуктом добрых намерений, приобретаемых на более зрелых этапах жизни, Салливен считал, что профессионалы, прошедшие специальную подготовку для работы в клиниках для душевнобольных, в том числе и его коллеги, совершенно непригодны для такой работы и не способны успешно с ней справляться. А точнее, Салливен заявлял, что к нему приходили наниматься врачи, стремящиеся достичь проникновения в проблемы разума. Они приходили устраиваться на работу в качестве хорошо подготовленных врачей и потому, согласно мнению Салливена, уже обладали приобретенной неспособностью понимать хоть что-нибудь из того, что он мог бы сказать им. Салливен не верил в то, что если они будут работать с ним даже до того часа, когда вострубит архангел Гавриил, они научатся понимать или принимать близко к сердцу то, о чем он говорит им. Они уже были обучены, у них уже была медицинская степень, у них уже сложилась целая система представлений о психиатрии, проистекающая из их непонимания процессов физической химии.

По этим причинам Салливен настаивал на необходимости подготовки собственного персонала и, как правило, не брал на работу в свое отделение высококвалифицированных профессионалов. Вместо этого он привлекал младший медперсонал для работы и контактов с пациентами, утверждая, что способности этих работников правильно выполнять все, что требуется пациенту, и даже больше, представляют собой продукт их личности, сформировавшийся за годы до того, как они заинтересовались работой по уходу за пациентами с душевными заболеваниями. Он координировал работу команды единомышленников, тщательно отобранных на основании их личных качеств, подходящих, по мнению Салливена, для контактирования с шизофрениками. Такая терапевтическая группа, как полагал Салливен, способна достигать результатов, совершенно противоположных (по крайней мере, в случае острого начала заболевания) неутешительному прогнозу для пациента.

ВВЕДЕНИЕ МЕТОДА

«ЛЕЧЕБНОГО СОЦИАЛЬНОГО ОКРУЖЕНИЯ»

Для внедрения своего терапевтического метода, который Салливен определял как «лечебное социальное окружение», он в последние 12 месяцев своего пребывания в клинике Шеппард Прэтт открыл и руководил работой специального отделения для мужчин-шизофреников.

Это отделение помещалось в здании, которое было тогда известно как приемный корпус клиники, и выполняло функции приемного отделения, оборудованного в соответствии с личными инструкциями Салливена как клиническая общественная служба. Управление этим отделением находилось полностью в руках Салливена. Это было отделение, удивительно отличающееся от обычных иерархических структур, принятых в административных больничных службах. Салливен всегда был противоречивой личностью, но в 1929 году совет попечителей клиники едва не уволил его с поста руководителя отделения, потому что взгляды Салливена и взгляды совета на работу в отделении совершенно не совпадали.

Отделение Салливена было освобождено от всякого контроля со стороны Службы по уходу за больными, и в него не допускалась ни одна женщина из медперсонала, за исключением сестры-хозяйки. Всех санитаров для работы в отделении Салливен тщательно отбирал и подготавливал к работе лично, и, хотя они классифицировались как младший медперсонал, на деле они проявляли себя как истинные профессионалы. Команда Салливена выработала сильное «чувство локтя» и даже проводила неформальные рабочие собрания в местном баре или в выбранном Салливеном доме неподалеку от территории больницы. Теория Салливена состояла в том, что все эти санитары, столь успешно работающие с пациентами, страдающими шизофренией, сами являются потенциальными шизофрениками. Это мнение сочеталось с убежденностью Салливена-клинициста в том, что некоторые из его навыков также проистекают из его личного соприкосновения с шизофреническими процессами.

Причины, но которым Салливен решил отказаться от услуг дипломированной медсестры в своем отделении, уходили корнями в определенные и очень важные теоретические соображения. Салливен был убежден, что пациент-шизофреник в годы формирования своей личности подвергался унижению в собственной семье, в результате чего он начал переживать острое и болезненное чувство собственной неполноценности. Салливен полагал, что было бы бессмысленно ожидать, что такой индивид сможет найти исцеление в медицинском учреждении, функционирующим в соответствии с устаревшими нормами иерархических ценностей. Салливен считал, что соприкосновение пациента с подобным лечебным учреждением способно привести только к возникновению у больного пораженческих настроений. Дипломированная медсестра в его во всем прочем чисто мужском отделении являлась бы также олицетворением авторитетной женской фигуры в подчиненном ей обществе мужчин. Размышляя о той борьбе за власть, которая происходит в семье, где мать делает вид, что уважает авторитет отца, а на деле сама управляет домом, Салливен рассматривал клинику как место, где медицинская сестра часто выказывает формальное уважение к врачу, а фактически сама руководит отделением. В отделении Салливена не могло быть места таким взаимоотношениям. Он прежде всего и более всего радел об уже пострадавшем самоуважении своих пациентов.

Теория Салливена заключалась в том, что лечение пациента должно начинаться с освобождения его от ситуации, которая вызвала его проблемы. Его задачей было помочь шизофренику возобновить попытки «вписаться» в общество других людей, и Салливен полагал, что это будет возможно только в таком отделении, в котором находятся люди только одного пола, возраста и диагноза. Поскольку Салливен был убежден в том, что первые 24 часа госпитализации имеют самое решающее значение в лечении пациента, он не мог осознанно помещать пациента в условия, лишенные «защиты» и приватности, в которых чувства крайней униженности и деградации у пациента могут только усилиться. Вместо этого он побуждал своих санитаров проводить как можно больше времени с новыми пациентами и помогать им по возможности вновь обрести спокойствие. По просьбе Салливена в его отделении была сооружена специальная защитная стена, которая служила для того, чтобы ограждать пациентов от взоров любых посторонних посетителей, входящих в здание. Ни один случайный человек не мог увидеть, что происходит в отделении, если его не допускали «на половину» Салливена. Для Салливена повседневная жизнь индивида имела более критическое значение для успешного излечения, чем любой час, проведенный пациентом в обществе терапевта.

Однако Салливен осознавал, что роль врача в лечении пациента является чрезвычайно важной. Понимая, что любой, даже самый малый отрезок времени, проведенный пациентом в обществе своего врача, имеет решающее значение, он использовал записывающие устройства, имевшиеся в его распоряжении в то время, чтобы обеспечить гарантии того, что любые контакты, имеющие место между пациентами и прочими людьми в отделении, можно будет проанализировать и исследовать.

Микрофоны, вмонтированные в письменном столе, в потолках и в ванной комнате, управлялись с помощью выключателей, спрятанных внутри ящиков письменного стола, а секретарь Салливена, чей кабинет находился этажом ниже кабинета Салливена, регистрировал все происходящее.