Вопросы были не из приятных и весьма каверзные для Теодоро. Он был на грани нервного срыва, но превозмог себя и продолжал держаться хладнокровно и спокойно.

— Да нет, я не боюсь их, это они скорее боятся меня, — парировал Теодоро. — Они думают, что их незаконнорожденный родственник начнет вдруг претендовать на наследство покойного отца. А потом, вы поймите правильно, я, как коммерсант и коммивояжер, самой судьбой наречен блуждать по миру, изучать конъюнктуру рынка в разных странах и заключать торговые сделки. Как говорят, волка ноги кормят. Вот и мотаюсь я по всему белу свету, — вывернулся Теодоро, решив не говорить о том, что пять лет назад он был уже в Коста-Рике и даже сидел за одним столом с Фигересом. Надеясь, что костариканцы не вспомнят о встрече с ним в Сан-Хосе, Теодоро, чтобы нарушить неожиданно установившееся молчание за столом, заключил:

— Так что, господа, не обессудьте, что я редко бываю на своей родине.

В этот момент Фигерес наклонился к Орличу, пошептал что-то и, переведя теперь уже спокойный, благосклонный взгляд на Кастро, сказал:

— Между прочим, конъюнктура европейского рынка нас тоже очень интересует. И мы хотели бы подключить вас в качестве посредника к сбыту большой партии нашего первосортного кофе в Европу. Перед тем, как приехать сюда, мы долго путешествовали по Испании и удивлялись, что люди там пьют не настоящий кофе, а его суррогат. Уверен, что в Италии и в соседних с нею странах найдутся оптовые покупатели на самый вкусный костариканский кофе.

Теодоро утвердительно кивал головой.

— Я в этом не сомневаюсь, — польстил он экс-президенту. — Здесь, в Италии, в некоторых кафе и ресторанах есть тоже плохой кофе. И все же я считаю, что лучше итальянского кофе нигде в мире не готовят!

— Но его же не выращивают здесь! — воскликнул Орлич — большой специалист по кофе.

— Да, его здесь не выращивают, — подтвердил Теодоро, — но зато итальянцы прекрасно готовят его. И в этом вы убедились, когда я угощал вас знаменитым «капучино» в Парме, Милане и Флоренции. Вы тогда признались, что приготовлен он намного лучше, чем подавали его в президентском дворце Сан-Хосе…

Сидевший развалясь экс-президент, отличавшийся от своих соотечественников барскими манерами, не глядя на Теодоро и гладя свой широкий галстук в крупный красный горох, небрежно бросил:

— Однако ж это был не бразильский и не аргентинский, и не уругвайский кофе, а наш — костариканский.

— Может быть, и костариканский, — согласился Теодоро, — дело не в этом. Главное, он отвечает всем требованиям и вкусу великого Талейрана[115], который говорил, что кофе должен быть горячим, как геенна огненная, черным, как дьявол, чистым, как ангел, и сладким, как любовь.

Кофейные плантаторы Коста-Рики, удивленные познаниями своего «соотечественника», мгновенно переглянулись.

— Да, итальянский «капучино», изготовленный из коста-риканских зерен, — подчеркнул Фигерес, — отвечает требованиям Талейрана, и потому я хотел бы продолжить свою мысль о подключении вас к сбыту нашей продукции. Вы как посредник могли бы неплохо зарабатывать на реализации кофе. Пока же только в США делают деньги на нашем кофе.

Теодоро молчал, выжидательно делая вид, что он оценивает их предложение.

— Почему вы не радуетесь нашему предложению? — не унимался Фигерес. — Или вы сомневаетесь в нашей надежности как партнеров?

— А вы можете через два месяца поставить мне сто восемьдесят тонн кофе в зернах?

— Можем и больше, — ответил за своего друга Франсиско Орлич.

— А сколько это «больше»? Дело в том, что я нашел уже потенциальных покупателей кофе в Югославии, Австрии и Швейцарии. Полагаю, что немцы тоже любят костариканский кофе, и потому надеюсь найти потребителей вашей продукции и в Западной Германии.

Для закрепления своей легенды и создания уверенности у присутствующих в том, что они имеют дело с опытным, профессиональным коммерсантом, Теодоро отчаянно и красиво лгал направо и налево, — а это он умел во имя благой цели.

— Потому я и спрашиваю, — продолжил он, — на какой объем продаж в год я могу рассчитывать?

— А сколько бы вы хотели? — на вопрос вопросом ответил Орлич.

— Тонн триста в год, не меньше.

Костариканцы, не ожидавшие такой заявки и весьма довольные тем, что никто из них — производителей кофе — в накладе не останется, что все могут участвовать в предлагаемой крупной сделке, радостно переглянулись.

— Иначе мне не выгодно затевать это дело. Перед вашим приездом на меня выходили бразильцы и сделали аналогичное предложение на продажу их кофе за рубеж, — продолжал искусно блефовать Теодоро.

Орлич незаметно подтолкнул плечом экс-президента.

— И что же вы ответили на их предложение? — спросил помрачневший сразу Фигерес.

Проявляя мудрую предусмотрительность в коммерческой игре, Бонефиль Кастро опять уверенно слукавил:

— Сказал, что я уже заключил контракт на поставку крупной партии кофе из Коста-Рики, с которой тесно связана моя жизнь и процветанию которой я буду способствовать всегда и всюду, где бы я не находился.

Экс-президент посветлел лицом и, потирая руки, громко произнес:

— Вы хорошо ответили им, сеньор Кастро! Мы готовы заключить с вами договор на поставку трехсот тонн кофейных зерен в течение одного года.

— А какой кофе вы можете мне поставить?

— Что значит какой? — не понял экс-президент. — Это будет наш костариканский кофе.

— Разумеется… Но я ориентируюсь на высококачественные сорта зерен.

— Какие именно? Вы можете их назвать? — решил проверить его знания Фигерес.

— Могу. Для ватиканских гурманов я закупил бы сто мешков кофейного зерна, производимого в районе Террасу…

— Но это же самый дорогой элитный кофе, — вставил Орлич. — Это как раз район моих плантаций.

— Я знаю, что он в два раза дороже, чем обычный, — подтвердил Теодоро. — И потому готов платить вам за мешок «Рей Террасу» сто долларов. А вот югославы предпочитают сорт «Дорадо», а итальянцы — «Эль Монте». Мне больше нравится «Бритт». Я могу взять у вас десять мешков «Бритта» для пробы австрийцам и немцам…

Орлич и посол Одубер опять удивленно переглянулись и в один голос спросили:

— Откуда вы все это знаете?

Теодоро снисходительно улыбнулся и сказал:

— Я где родился?.. Разве не в стране кофейных плантаций, где число экспертов по кофе равно числу граждан, населяющих ее. В кофейном бизнесе я, господа, поднаторел настолько, что могу часами говорить на эту тему, анализировать вместе с вами возможную динамику цен на мировом рынке, сезонные скачки спроса на кофе в Европе и даже виды на его урожай. Так что ваш слуга, Теодоро Бонефиль Кастро, готов всегда поддержать беседу на кофейную тему[116], — заключил он с лукавой ухмылкой.