С каким-то сухим отчуждением Вика поняла, что обладает этим тотемом.

Май заканчивался. Вика проливала слезы над фильмом «Красотка», а потом ее пригласили на беседу в сад камней. Санчес разглядывал в бассейне рыб и задавал ей свои вопросы. В вечернем воздухе стояла липкая духота. Приближалась гроза, которая станет лишь легкой предтечей страшной бури с ураганным ветром, обрушившейся на Москву через несколько дней. Склянка в замшевом футлярчике с рисунком ручной работы, склянка с вытяжкой из слизи Радужной вдовы ждала своего часа.

А потом наступил июнь, и все начало меняться. Первое сообщение о страшном взрыве, прогремевшем на свадьбе в загородном доме Лютого, Вика услышала на волнах «Русского радио».

Вика вышла во двор. К Москве приближался страшный ураган.

— Радужная вдова, — прошептала она.

Все начинало меняться. С ошеломляющей быстротой.

— Сегодня на четыре, — сказала шефиня.

— А почему тема такая? — спросил Игнат.

— Сегодня в четыре она будет рассказывать о благотворительности и, видимо, демонстрировать полную рассеянность. Так сказать, генеральная репетиция. Главная пресс-конференция — через три дня. Что еще раз подтверждает правильность отработанной нами версии. — Светлана Андреевна на листе бумаги продолжала чертить свои схемы.

Вся логически-временная цепочка, начиная с заказного убийства Викиного мужа, автокатастрофы, подмены Вики дублером, возможно, еще на стадии «больницы» (то есть скорее всего когда демонстрировали человека, блуждающего между жизнью и смертью, сразу после аварии, это была Вика; «выздоравливающая Вика» — это уже была косметика, дублер или, как ими было решено именовать дублера, — «маска»), вплоть до последней, оперативно поступающей информации, — все это сходилось в центральной точке: свадьбе в загородном доме Лютого. Нижняя часть листа была очерчена прерывистой линией со словом «Батайск», где развивался свой, параллельный ряд, и все элементы этой схемы взаимодействовали посредством длинных искривленных стрелок. С геометрией у Светланы Андреевны был полный порядок. Как и с логикой. Все элементы этой жуткой схемы работали, и присутствовала в ее завершенности даже какая-то пугающая темная красота.

— А почему такая тема, — шефиня решила вернуться к вопросу Игната, — объясняю: благотворительность — это все, на что теперь распространяется наша компетентность… Очень грамотно. С более серьезными вопросами вице-президент «Континента» в результате полученных травм и затянувшегося процесса реабилитации просто не в состоянии справляться. Что, так сказать, в нашу копилку — еще одно подтверждение правильности нашей версии. — Светлана Андреевна усмехнулась. — И как красиво у них получается: пытались, делали все возможное, вывели человека на работу, но что ж поделать… — Она развела руки в стороны. — Реабилитация пошла не так, как ожидалось, со всякими ремиссиями…

Это правильное слово?

— Если имеется в виду онкология — то да. А так не знаю, — сказал Игнат.

Но шефиня уже продолжала:

— Красиво. Почти гениально. Ведь все делалось на виду всего честного мира. Лучшие клиники, врачи, огромные деньги. Не помогло. Люди сделали все, что могли, но даже с такими элементарными вопросами, как благотворительность, человек, мягко говоря, не совсем справляется. И у всех на виду! Даже сегодня будет приглашена пресса, где барышня станет валять рассеянную дурочку и у всех это вызовет лишь сочувствие. — Светлана Андреевна рассматривала свои схемы как увлекательную шахматную партию. — Черт побери… Если бы они не перессорились, вышло бы идеальное преступление.

«Да, — подумал Игнат, — осталось только, чтоб у нее глаза сверкали.

Вот еще одно проявление охотничьего азарта. Знакомое проявление. Она, конечно, умница, Светлана Андреевна, и дело свое знает. На таких, как она, всегда все и держалось. Потому что если ты начнешь видеть за всеми этими стрелками, квадратиками и овалами, за всей этой великолепно (и правильно) выстроенной логической системой трагические человеческие судьбы, то все рухнет. Либо одно — либо другое. Все правильно. Так было всегда. И наверное, с каждым».

— Красиво, — повторила шефиня.

— Похоже, что… так, — кивнул Игнат и неожиданно подумал: «Так было всегда и с каждым. Пока его жизнь не превращалась в… Ночь. И вот тут ты останавливался. И слушал совсем другие голоса. И даже если ты когда-нибудь пройдешь через долгую Ночь, эти голоса с тобой останутся. Но это все не важно».

Игнат поморщился. Шефиня пристально смотрела на него. Она была вовсе не бесчувственной, холодно-рассудочной женщиной, она была хорошим профессионалом и, наверное, хорошим человеком. А вот он несколько расклеился…

— Видишь, Воронов, — произнесла шефиня, и ее руки, лежащие на схеме, мягко пододвинули лист бумаги к Игнату, возвращая его в реальность, — это ответ на твой вопрос: даже благотворительность мы теперь не тянем. Никакая заказная пуля с этим бы не справилась. Не дала бы такого результата. Они… — шефиня умолкла, словно подбирая нужное слово, — …умные.

— Вы думаете, это будет опекунство? — спросил Игнат. Он уже чувствовал себя совершенно нормально.

— Что-то вроде почетной отставки и передачи акций в доверительное управление. Думаю, что так.

— Значит, на этой созываемой через три дня пресс-конференции объявят о ее отставке?

— Нет, Игнат, не так. Она сама объявит о своей отставке. И это будет великолепно разыгранный мелодраматический финал. Пакеты Вики и ее мужа значительно превышали контрольный пакет акций. Все это теперь… «Умно», — сказал Варенуха.

— Да, действительно неглупо. И с вопросом «Кому это надо?», извините за каламбур, теперь тоже нет вопросов, — сказал Игнат.

— Не думаю. Там дело посерьезней. Лютый и его альянс с Щедриным мог бы составить серьезную конкуренцию. Теперь этой конкуренции нет. Блестящая схема — все сразу, модель работает.

— У Вики, реальной, а не «маски», имелся контрольный пакет. Она вела дело к сближению с Лютым, потому что этого хотел ее муж.

— Совершенно верно. И эту опасность они устранили просто гениальным образом, убив сразу не двух, а всех зайцев. И без помощников…

— А я знаю, — отозвался Игнат, — про помощников я теперь знаю немало…

— Откуда? Лихачев?

— Все вместе. И ваша схема, и Лихачев, и кое-что из старых связей.

Вести из прошлого.

— Как, кстати, с Лихачевым-то выкручиваться собираетесь?

Игнат быстро взглянул на нее:

— Не беспокойтесь, вы здесь ни при чем.

— Я не об этом. — Шефиня усмехнулась и, несильно постучав костяшками пальцев по столу, произнесла:

— А именно о том, о чем спросила. Как выкручиваться с Лихачевым?

Игнат чуть помедлил: