– Понятно, хотя верится с трудом.

Джейми положил руки Кристине на плечи и привлек к себе:

– А вы что скажете, миледи?

– О чем?

– Вас здесь удерживают силой или вы остаетесь по собственному желанию?

– Я верю, что мой брат бежал. И конечно, боюсь за него. Но поскольку я ничего не могу сделать… то согласна прожить здесь назначенный мне срок. Год и один день.

– А сегодня ты согласна быть со мной? Я не хотел бы лишний раз напоминать о том, что прошлой ночью ты всячески добивалась, чтобы я остался рядом. Конечно, тебе было холодно, а я мог согреть тебя. Так как же насчет сегодня? Ты согласна?

Кристина задумалась, а затем медленно произнесла:

– Нет.

– Нет?

– «Не согласна» – совсем неподходящее слово.

– Может быть, рада?

– Рада? – повторила Кристина и отрицательно покачала головой: – Нет. Есть более подходящее слово…

– В полном восторге? – предположил Джейми.

– Однако, сэр, нельзя ли быть поскромнее?

– Гм-м. Я уже говорил, что не считаю скромность добродетелью.

Кристина потупила глаза:

– В полном восторге, говорите? Я в волнении, я вся горю… я только и жду этого. Жду с нетерпением.

Она взглянула Джейми в лицо и заметила, как вспыхнули на какое-то мгновение его глаза. Но это уже не имело значения, потому что он крепко прижал ее к себе и осыпал поцелуями.

Она сознавала, что утром он снова уедет и что следует дорожить каждым мгновением этой ночи. В ту ночь она поняла также, что очень любит его. Это чувство гораздо сильнее, чем любовь к собственной стране.

Джейми ничего не предлагал ей. Его прошлое поглотил огонь, а будущее было посвящено этому прошлому. Кристина узнала его еще лучше благодаря тому, что рассказала ей женщина, некогда любившая его, но решившая, что того, что он может дать, ей недостаточно.

У Кристины же не было выбора, потому что их жизни пересеклись. Она решила, что не будет задумываться о будущем, а будет довольствоваться тем, что предлагала ей эта ночь. Отблески огня в камине играли на его обнаженном теле, высвечивая рельефные мускулы. Ее волосы, тоже тронутые отблеском пламени, упали ему на грудь. Она хотела запомнить его на ощупь, прикасаясь к нему кончиками пальцев. Хотела запечатлеть в памяти его запах и вкус и, закрыв глаза, запоминала ощущение его силы внутри себя и прилив нежности, который неизменно следовал после этого. И потом, лежа неподвижно рядом с ним, Кристина не спала, ловя каждый миг ночи любви.

Поленья в камине успели сгореть дотла. Светало. Небо окрасилось бледно-розовым цветом. Джейми пошевелился. Притянув Кристину к себе, он нежно поцеловал ее.

Пора вставать.

Кристина погладила Джейми по щеке костяшками пальцев.

– Джейми, я солгала, но, клянусь, сделала это непреднамеренно. Просто мне, наверное, не хотелось думать об этом… и знать. Но теперь… я думаю, что это правда. Что у нас… что у меня…

Джейми рассмеялся, поймал ее руку и прикоснулся к ней губами.

– Да, это правда, и я это знаю. Береги себя, – прошептал он, потом быстро поднялся и, не проронив ни слова, ушел.

Жизнь в Лэнгли текла своим чередом и была весьма приятной. Каждый день был наполнен ожиданием, хотя никаких особых событий не происходило. В стране вот уже почти восемнадцать лет полыхала война, и одному Богу было известно, когда она кончится и кончится ли вообще.

Игрения управляла хозяйством Лэнгли умелой и твердой рукой. Аллен следил за состоянием оборонительных сооружений и за ежедневным подъемом и опусканием моста. Крепостные стены всегда охранялись достаточным количеством людей, хотя казалось, что все годные к службе воины уехали на помощь тем, кто осаждал один за другим английские бастионы. За ужином в зале было теперь не так оживленно, как прежде.

Появилось время почитать. Иногда Игрения приносила захваченные в английских обозах шелка и полотна, и женщины, выбрав ткани и фасоны, шили одежду. В усадьбе лили свечи, варили мыло, коптили мясо и ждали начала весенней посевной.

К удивлению Кристины, общество Элизабет Дуглас помогло ей отвлечься от печальных мыслей. Элизабет скучала без активных действий и весьма серьезно относилась к практическим занятиям с оружием.

Судя по всему, Игрения и даже Лайам пришли к выводу, что Кристина заслуживает доверия. Хотя выходить за ворота крепости ей по-прежнему не разрешалось, она могла принимать участие во всем, что происходило в пределах крепостных стен.

Элизабет особенно интересовало искусство фехтования мечами.

В конюшнях все еще стояли сундуки с захваченными у англичан трофеями, которые, правда, были сильно опустошены уехавшими из крепости воинами. Там осталось немало мечей облегченного типа, которые не подошли мужчинам, но годились для уроков Элизабет.

В сундуках осталось также много легких кольчуг, и Кристина, опасаясь, как бы они с Элизабет не забыли в пылу сражения, что являются ученицей и учительницей, настояла на том, чтобы надевать кольчуги.

Лайам и другие мужчины знали об их уроках и нередко останавливались, чтобы понаблюдать, или даже сами иногда принимали участие.

Лорен ждала дальнейших событий и была спокойна, хотя Кристина удивлялась ее спокойствию, потому что прошло уже много времени, а никаких новостей не было.

Однажды в середине марта, когда Кристина и Элизабет упражнялись на крепостном дворе, Кристина вдруг заметила, как несколько воинов, в том числе Лайам и Аллен, спустившись с парапета по деревянной лестнице, остановились, что-то оживленно обсуждая, около огромного колеса, с помощью которого приводился в действие механизм, поднимающий ворота.

Перехватив Лайама, направлявшегося в конюшни, она спросила:

– Что происходит?

– Посланец из Карлайла.

– Один посланец или целый отряд?

– Один всадник, Кристина.

– Неужели вы откроете ворота?

Лайам остановился и упер в бока руки:

– Миледи, не лезьте не в свое дело. Мы с Алленом много раз оставались на охране крепости в отсутствие всех остальных. Так что я знаю свои обязанности.

– Извини, – пробормотала Кристина.

– Мост сейчас опущен и заперты только внутренние ворота, за которые будьте добры не выезжать, – строгим голосом сказал Лайам.

– И не собираюсь, – возмутилась Кристина.

Заметив направлявшуюся к ним Игрению, Лайам быстро подбежал к ней. Как-никак Игрения была здесь хозяйкой. А она, напомнила себе Кристина, является всего лишь заложницей.

За ворота крепости выехали пять всадников с Лайамом во главе. Аллен замыкал кавалькаду. Очевидно, никакого подвоха в этом эпизоде не было: им было передано послание, и они вернулись. Лайам сразу же направился к ожидавшей его Игрении, и они вместе вошли в зал.