Бесцельно слоняясь по магазину, я брал с полок бутылки с вином, пакеты с мини-круассанами, упаковки сока, вертел в руках, ставил обратно. Смотрел рекламные ролики на жидкокристаллических панелях, отправлял эсэмэски всем знакомым подряд — Антону, Ване, Лехе. Всего одну фразу: «Давай встретимся?». Знаете, эсэмэски заменяют в современном мире сигналы SOS. Мы, как терпящие бедствие корабли, рассылаем их без особой надежды на помощь. Даже получая ответ, не вчитываемся в него: главное — знать, что ты не один, что тебя кто-то слышит. Но меня никто не услышал. Вероятно, все в этот момент «просто вышли из комнаты»…

Повертев в руках очередную банку то ли с солеными огурцами, то ли с томатами, я собирался вернуть ее на полку, но меня отвлек телефонный звонок.

— Привет! — Голос Лены прозвучал звонко и ясно. — Как дела?

— Ничего, — ответил я понуро.

— У тебя что-то случилось?

— Все в порядке, просто работы много.

— Ты можешь говорить?

— Да, вполне.

— Сейчас я отойду, погоди. У меня новость!

— Какая?

— Попроси меня очень сильно, я расскажу! — заигрывает Ленка.

— Прошу тебя очень, очень сильно, — без выражения говорю я.

— Андрюш, ну кто так просит? — не унимается Ленка.

— Зайка, любимая моя, расскажи скорее свою новость.

— Я беременна! — шепчет Ленка.

— ЧТО?!

— Да, все точно. Я сегодня три теста сделала. Помнишь, я говорила про задержку, вот сегодня…

Дальше я уже ничего не слышу. В ушах звенит, в голове туман — такое впечатление, будто супермаркет перевернулся вверх тормашками. «Беременна, беременна, беременна» — пульсирует в ушах.

— …А третий после обеда, — продолжает тараторить Ленка. — Поздравляю тебя!

— И я тебя, — сдавленным голосом отвечаю я.

— Послезавтра сделаю еще тест, и поедем рассказывать моим, а потом твоим родителям, — торжественно сообщает она.

— Ушам своим не верю! — Я стараюсь не расплакаться. — Это надо отпраздновать!

— Пойдем сегодня в ресторан? Или устроим скромный ужин дома?

— Я согласен.

— С чем? С рестораном или домашним ужином? Андрюш, ты какой-то заторможенный!

— Просто мне надо переварить. Такая новость не кажды… в первый раз в жизни, понимаешь?

— Понимаю, любимый. — Я перезвоню тебе ровно через час! — Я тебя люблю. — Я тебя очень люблю.

Отключившись, я чуть не выронил банку с помидорами/огурцами, дрожащими руками задвинул ее вглубь полки, втянул воздух, и, никого не замечая, как зомби двинулся к выходу.

На улице я получил звонок от Лехи (он уже сидел в «Галерее», мучимый жутким похмельем и похотью), потом пришла эсэмэска от Антона (предложил встретиться узким кругом, чтобы обсудить детали нашего выступления), затем звонила Вера из редакции (ее звонок я сбросил), а потом… потом я просто не вынимал телефон из кармана.

До «Галереи» я шел пешком — не знаю сколько, но достаточно долго. Я ни о чем не думал, все время курил и даже не смотрел по сторонам — такой человек-окурок, брошенный в пепельницу мегаполиса…

В ресторане нахожу Леху, одиноко сидящего за дальним столиком на пятерых.

— Привет, Лех!

— Угу, — мычит он, словно я не только что приехал, а в туалет выходил.

— Плохо тебе? Похмелье?

— Угу…

— Поешь супу.

— Угу…

— Я десятку тебе привез, — пытаюсь я вынудить его сказать еще что-то, кроме «угу».

— Спасибо. Быстро ты, — равнодушно отвечает он.

— Так вышло…

— Бывает…

— Что-то ты сегодня не особо разговорчивый, — хмыкаю я и начинаю вертеть головой. Замечаю Илиаса Меркури, сидящего у барной стойки, вяло машу ему рукой. Он кивает в ответ и идет к нам.

— Здарова, бразы! — Он вечно на позитиве, эдакий живчик. Наверное, с резиной трахается.

— Здорово, — киваем мы.

— Что такие грустные?

— Девушек снимаем, — искренне отвечает Леха.

— И что? Снимаются? — Илиас говорит со смешным, еле уловимым акцентом. Все знают, что он грек, а мне кажется, что он — законспирированный под грека эфэсбешник. — Короче, рассказываю. Чо вы здесь сидите? Тут голяк. Пустые понты.

— А где надо сидеть? — живо интересуется Леха. — В «Аисте»? Я туда не поеду, там одни ваганьковские. А в «GQ» рано еще.

— Вы вообще ничего не понимаете, пять сек! — Он убегает и возвращается с ноутбуком. — Короче, тема такая, вот сайт «Одноклассники. ру».

— Знаю, — оживляется Леха, я там кучу бывших одноклассников нашел.

Пока Леха увлеченно рассказывает о сайте, я думаю о том, что частенько слышу в сети фразочки типа «"одноклассники" засасывают», «я там целыми днями зависаю», и так далее. Что там может засасывать? Ну встретил ты десятка два людей, с которыми идиотничал в школе, ну обсудил (допускаю даже, что трижды), как вы первый раз курили за углом или жрали на выпускном водку… Посмотрел фотки своей первой детской/подростковой любви разжиревшей телки с двумя детьми и плохим маникюром.

Узнал, что Пашка, с которым вы сидели за одной партой, спился, а Мишка уехал в Америку. Потом вы встретились в убогом кафе у метро «Домодедовская», обсудили все то же самое, но уже в реале. Посмотрели друг на друга. Напились. Все. Что дальше-то делать на этом самом сайте?

В реальности я знаю сотни людей, продолжающих и после встречи сутками торчать в этом клоповнике, невзирая на жуткую систему навигации, уродский интерфейс и прочее. Они сидят и продолжают, типа, «воскрешать золотые счастливые деньки». Пытаются играть в худосочных мальчиков и девочек со сбитыми коленками — и это люди от двадцати семи до сорока лет! Понятно, что сетевого общения им мало, и они превращают встречи одноклассников в традицию. После двух-трех месяцев таких мероприятий каждый знает друг о друге все: кем стал, где работает, как зовут жену, сколько лет детям, куда ездит отдыхать, какое пиво пьет и сколько тратит на покупку продуктов в «Ашане». Тем не менее даже после таких глубоких взаимных проникновений дрочилово на «одноклассниках» продолжается. От обсуждений дней сегодняшних возвращаются в «школьные годы чудесные» и с означенной темы уже не слезают. Представляете, какая насыщенная и радостная жизнь у людей, часами мастурбирующих на собственное прошлое? Лучше бы назвать этот сайт «Неудачники. ру» или «Пенсионеры. ру» — так точнее.

— Какие одноклассники? — смеется Илиас. — Там рассадник баб. У меня в друзьях триста телок, и все хорошие. За неделю счет 3:0.

— Во что? — не понимаю я.

— В смысле троих. — Он показывает характерное движение, играя воздухом за щекой.