— Опять?

— Да. Но Суль остановила меня. Я очень хорошо вас понимаю.

Эта семья нравилась Шарлотте все больше и больше.

— И обо мне вы позаботились. Одно то, что не донесли на меня, многого стоит. А ведь я бросила живого ребенка…

— Клянусь вам, нам с Силье это и в голову никогда не приходило.

— Спасибо! Большое вам спасибо! Суль… Очень странная девочка. Знаете, я даже боюсь ее…

— Не стоит, фрекен Шарлотта. За друзей она готова умереть.

— Теперь я знаю.

Шарлотта отвернулась поправить букет, а Тенгель в это время внимательно разглядывал ее. Он жалел ее. Еще бы! Ведь ей так не повезло в жизни.

— Да, мы отвлеклись от дела. Я не могу принять такой дорогой подарок…

— Представьте себя на моем месте! Как я страдала все эти пять лет. Если вы примете этот подарок, я смогу жить около своего сына. А потом Гростенсхольм отойдет ему по наследству.

Как хорошо, что Тенгель все еще сидел на стуле, а то бы он точно не устоял на ногах.

— Вся эта огромная усадьба? И земли, и леса?

— Давайте трезво посмотрим на вещи. Я уже никогда не выйду замуж. Мальчик — вся моя жизнь. Если на то будет Божья воля, то я через несколько лет заберу его в господский дом. Если он захочет, конечно. Я не хочу покупать его любовь.

Тенгель не сразу нашел слова:

— Вы необычайно хороший человек, фрекен Шарлотта, — тепло и прочувственно сказал он.

— Неужели? — горько улыбнулась та в ответ. — Я стала такой только благодаря вашей семье. У вас есть еще какие-нибудь просьбы?

— Разве недостаточно того, что мы уже получили?! Но… вообще-то мне и вправду хотелось попросить у вас…

— Говорите.

— Я, конечно, мог бы и сам все сделать, но… Мне нужна ваша помощь. Видите ли, Силье давно уже мечтает о липовой аллее у дома. Для нас эта мечта всегда оставалась несбыточной. В долине Людей Льда жилось тяжело. А теперь мне так хочется подарить ей немного счастья. Не могли бы вы помочь мне достать липы…

— Хорошо, я постараюсь. Идея просто замечательная.

Уже через две недели Тенгель рыл ямки для шести деревьев.

— Это дерево я сажаю для себя. Ведь я теперь крестьянин, — с улыбкой сказал Тенгель, сажая первое деревце.

Когда дерево было посажено, дети забросали ямку и стали утаптывать землю.

— А это для Силье.

Потом посадили деревца для Суль, Дага и Лив.

— Остались еще саженцы? — Тенгель взглянул на Силье.

— Да. Для фрекен Шарлотты.

— Итак, для фрекен Шарлотты, — торжественно произнес он.

— Она такая добрая, — добавила Суль.

Посадив деревья, все пошли к дому. Тенгель остался один. Из окна Силье видела, как он ходил от дерева к дереву. Со стороны казалось, будто он произносил заклинание над каждым деревцем.

7

Тенгель не сразу свыкся с мыслью, что усадьба и вправду стала их собственностью. Осознав, наконец, что все и в самом деле принадлежит им, он почти целый вечер ходил по дому и поглаживал стены — удивленно и благоговейно.

«Все мое!» — думал он, оглядывая дом. Потом вышел на улицу, прошел мимо колодца и надворных построек. Тенгель не помнил себя от счастья. Та сгоревшая усадьба в долине Людей Льда тоже была их собственностью, доставшейся по наследству. Но она была совсем крохотная. А о такой большой он даже и не мечтал. Тенгель обдумывал, за что надо взяться в первую очередь…

Наконец вернулся в дом и лег. Силье уже спала. Он нежно погладил ее по голове. Спасибо тебе, великий и всемогущий Боже, за наше спасение. Благослови Шарлотту Мейден!

Пока Шарлотта здесь не жила, дела на усадьбе шли ни шатко, ни валко. Тенгель с головой ушел в заботы. Работа ему нравилась. Постепенно все стало приходить в норму, он чувствовал, что быть управляющим — его призвание. Гигантский механизм господской усадьбы был запущен на полную силу.

Силье была не против домашних животных. Но, зная, что она не может видеть, как забивают скот, Тенгель обещал делать все сам.

Неожиданно умер барон Мейден. С ним случился апоплексический удар после одного из ужинов. Ужин состоял из восемнадцати блюд. После смерти барона вдова, ко всеобщей радости, переселилась в Гростенсхольм.

У них начали собираться гости — из Осло, Тонсберга[18] и других мест.

Тенгеля ожидали перемены.

Баронесса всем расхваливала своего лейб-медика. Рассказывала, как он вылечил ее радикулит, всего лишь легким прикосновением руки.

В один прекрасный день Тенгель получил приказ явиться во дворец Акерсхюс[19], Тенгель ужасно нервничал, пока ехал туда. Жена одного близкого наместнику человека почувствовала себя плохо. Поэтому, когда они услышали о прекрасном враче баронессы Мейден, было решено пригласить Тенгеля во дворец.

Вместе с охранником он пересек лужайку и вскоре очутился в гостиной, где его уже ждали больная и ее муж.

При виде Тенгеля глаза женщины расширились от ужаса.

— Ну, что ты, дорогая, — успокаивающе произнес муж.

Тенгель порядком запылился во время долгого пути и прежде всего извинился за свой внешний вид.

Датский дворянин спросил:

— Вы так и родились?

— Как?

— С такой… внешностью?

— У каждого человека свое лицо, — коротко ответил Тенгель. — Извините, если я вас напугал.

Придворный понял, что лучше всего сменить тему разговора.

— Посмотрите мою жену. Она страдает от судорог, но долго не решалась рассказать об этом.

Тенгель кивнул и попросил датчанина выйти.

— С какой стати? Вы, что, собираетесь соблазнить ее?

— Разве я похож на соблазнителя? — сердито спросил Тенгель.

— Нет, — нервно рассмеялся муж. — Конечно же, нет! — Он понял, что зашел слишком далеко.

Наконец Тенгель оказался наедине с пациенткой. Он сделал все что мог. Видимо, дама слишком обильно питалась, хотя судороги могли наступить и по другой причине. Он составил список продуктов, противопоказанных к употреблению. Может быть, она хоть немного ограничит себя в еде. Чтобы успокоить женщину и сделать ей приятное, Тенгель попросил ее лечь и положил руки ей на грудь. Приятное тепло разлилось по телу. Делать это было необязательно, но Тенгель хотел, чтобы она доверяла ему и следовала его предписаниям. На прощанье он посоветовал ей побольше гулять. Прогулки помогут улучшению кровооборота.

Фру[20] благодарно протянула Тенгелю мешочек с серебром. В их с Силье маленькую усадьбу придется вложить немало денег, так что плата была очень кстати.

В соседней комнате Тенгеля ждал супруг.

— Ну как? Вылечили ее от воображаемой болезни? — презрительно выдавил он.

— Вряд ли это только игра воображения. Но, думаю, ей полегчало.

— Пока