– Нет! – быстро возразила она. – Я не испугалась; только я боюсь магии и…

– И магов, – перебил Адуманта.

Молодая женщина сконфуженно умолкла.

– Отчего вы их боитесь, баронесса? Разве вы испытали что–нибудь дурное? Это совершенно невероятно, так как мне кажется, что все чары на вашей стороне. Вы располагаете достаточно сильным оружием, чтобы покорить всех магов, не боясь их могущества.

Эриксо вспыхнула, а Адуманта лукаво прибавил:

– Вы возбуждаете мое любопытство, баронесса! Положительно, у меня является желание посоветоваться с моим магическим зеркалом. Стоит мне только взглянуть в него – и для меня нет тайн!

– Ах! Покажите нам это зеркало! – в один голос вскричали Бэр и граф так поспешно и с выражением такого жадного любопытства, что набоб откинулся на спинку кресла и от души расхохотался. Смех его был заразителен, и все присутствующие, не исключая и спрашивавших, невольно стали ему вторить.

– Надо уж простить нам наше любопытство, Адуманта, – весело сказал граф. – Но вы затронули вопрос, который в высшей степени интересует нас. После того, что вы показали нам в этом графине, каких чудес можем мы ожидать от вашего зеркала!

Эриксо вздохнула полной грудью. Теперь она была уверена, что таинственный незнакомец – не Аменхотеп. Никогда «тот» не стал бы смеяться так! В ее памяти пронеслась вся ее жизнь в Мемфисе, в Александрии и в пирамиде. Ни разу еще не слыхала она, чтобы из суровых и строгих уст, умевших только повелевать да произносить заклинания, вырвался такой смех. Точно камень свалился у нее с души и она, уже раскрасневшись, радостно, кокетливо улыбнулась Адуманте.

– Это правда! У меня зуб против магов. Может быть это потому, что я видела их дурные качества. Такой же любезный волшебник, как вы, заставит меня изменить мнение, показав мне науку с интересной стороны.

Насмешливый взгляд сверкнул из–под опущенных ресниц индуса. Любезно поклонившись, он сказал с улыбкой:

– Ваши желания, баронесса – закон для меня! Мое знание, как и я сам, всегда к вашим услугам. После обеда я проведу вас в свой рабочий кабинет, где и покажу вам обрывки моих познаний, весьма, впрочем, ограниченных.

Хозяина поблагодарили и обед весело закончился. После кофе Адуманта провел все общество в большую круглую залу с глубокой и темной нишей, задергивавшейся фиолетовой занавесью, которая теперь была поднята.

– Не угодно ли, баронесса, и вам, господа, – сказал набоб, открывая дверь, скрытую ковром, – пройти в соседнюю комнату и убедиться, что ниша с комнатой не имеют сообщения и что там нет никаких подозрительных аппаратов.

Смежная комната была невелика и оказалась пустой; совершенно обнаженные стены были только оштукатурены.

– Теперь осмотрите также и нишу. Я хотел бы вам показать двор моего дворца близ Дели, а также и моего любимого слона.

Со свойственным ему скептицизмом, профессор поднялся, взял свечу в руки и пошел в нишу, ощупал стены, постучал в них и вышел обратно. Стены были толстые, капитальные, а смежная комната слишком мала, чтобы в ней мог уместиться слон.

Смеясь от души над его сосредоточенным видом, Адуманта Одеар поставил перед нишей кресла. Затем он нажал пружину. Тотчас же внутренние ставни закрыли широкие окна, на которые он опустил еще толстый занавес. Только чуть брезживший свет свечи, поставленной в углу, смутно освещал комнату.

После этого индус сел в кресло, стоявшее посредине, откинулся на спинку и закрыл глаза. Через несколько минут, показавшихся присутствующим целой вечностью, Адуманта выпрямился, вынул из кармана флакон и вылил его содержимое в нишу. Почувствовался острый и очень сильный аромат. Затем поднялся густой дым; образовавшиеся облака вплотную заволокли нишу, где послышался легкий треск, словно там что–то горело.

Эриксо снова почувствовала давление какой–то тяжести. Ей казалось, что она снова находится в магическом и таинственном кругу, так долго державшем ее пленницей. Лицо индуса, погруженного в тень, она не могла видеть, но его поднятые руки ясно вырисовывались в полумраке. Они словно фосфоресцировали, а длинные и тонкие пальцы источали свет и сыпали искрами. Мало–помалу, облачная завеса стала таять и сквозь нее видны были разноцветные лучи вперемешку с молнией! Затем все погрузилось в блестящий, но мягкий и ровный свет. Воздушная завеса наконец расплылась совсем и удивленным глазам присутствующих предстал обширный, вымощенный мрамором двор, в глубине которого виден был дворец индийской архитектуры. Несколько ступеней вело на большую террасу, колонки которой поддерживали крышу, украшенную, словно кружевами, разноцветной, вызолоченной и покрытой эмалью резьбой. Посредине двора, в мраморном бассейне, бил фонтан и переливался мириадами разноцветных огней; вокруг виднелись высокие пальмы и смоковницы. Вся эта чудная, дышавшая покоем и негой картина тонула в розовом полусвете заходящего солнца. Под пальмой, у подножия террасы, громадный белый слон шумно чавкал, пожирая корм из большой тростниковой корзины.

Присутствующие замерли и онемели от изумления. Адуманта первый, встав с кресла, нарушил общее молчание.

– Не желаете ли вы, господа, посетить мой дом? – сказал он, предлагая Эриксо руку.

Та машинально, как во сне, последовала с ним через двор и вошла на террасу; за ними следом шли остальные. Не веря собственным глазам, они внимательно озирались вокруг. Профессор, чтобы убедиться, что не спит, даже ущипнул себя за ухо и так энергично наступил себе на мозоль, что не мог удержаться и вскрикнул от боли. Нет, сомнения не было – он бодрствует!

Граф и Ричард, по его примеру, тоже испытывали себя: один, подставив руку под струю фонтана, почувствовал свежесть воды; другой погладил слона, полной грудью вдыхая влажный и ароматический воздух, так непохожий на европейский. Поднявшись на террасу, профессор вытащил из большой вазы цветок голубого лотоса и вдел его в петлицу.

Эриксо остановилась на террасе и, опираясь на руку набоба, глаз не могла отвести от полосатой портьеры, закрывавшей вход во дворец. Странная работа шла в ее голове. Все, что она видела сейчас, казалось ей знакомым и уже виденным раньше. За этой дверью должна находиться большая зала с зелеными колоннами, обставленная низенькими диванами; дальше шла полукруглая комната, полная цветов, с причудливым убранством из сандалового дерева. Комната эта вела на другую террасу, меньших размеров, у подножия которой расстилался сад.

Увлекая своего спутника, Эриксо быстро направилась к входной двери. Она жаждала проверить свои воскресшие воспоминания. Нет, она не ошиблась! Завеса действительно скрывала большую залу с диванами, а дальше шла гостиная с террасой. Даже красный шелковый стул оказался на своем месте, рядом со столом, на котором стояли корзинка, амфора и кубок. Тут припомнилось ей, что на этой самой площадке, при лунном свете, часто танцевала она в белой, воздушной тунике, с распущенными волосами, украшенная тяжелыми ожерельями и запястьями. Только на террасе, прислонясь к колонне, стоял не этот индус в черном фраке, а Аменхотеп в полотняной тунике, суровый, бесстрастный и холодный, как всегда.