помню. Так скажи мне, как это началось, что она делала сначала: ласкала тебя? Целовала? Умышленно обнажалась перед тобой?

Бентли зажмурился от стыда и выдавил:

– Да, и не только это, а еще многое другое.

И это было и отвратительно, и любопытно, и возбуждающе – все вместе. Он ненавидел это и жаждал этого. Все то время ему казалось, что его тело принадлежит кому-то другому. Он чувствовал себя безучастным наблюдателем совершаемого греха совращения.

Кем подошел к брату и взял за плечо:

– А потом, Бентли? Что было дальше? Она заманила тебя в свою постель? Или сама явилась к тебе?

– Да, – произнес тот с трудом.

– Когда? Как? Скажи мне!

Бентли покачал головой:

– О господи, да не помню я… все как во сне. Разве это имеет значение?

– Черт возьми, конечно, имеет! – воскликнул Кем. – Расскажи мне все, не наказывай за то, что я проглядел тебя. Ты думаешь, что во всем твоя вина? Нет, Бентли, нет!

Бентли пришел в полное замешательство, но все же, хоть и не сразу, заговорил:

– Ну, это произошло утром. Кажется, зимой, потому что лежал снег. Я еще не вставал… в полусне лежал, о чем-то мечтал… Ну, сам знаешь, как это бывает: просыпаешься, а у тебя все колом стоит. И тут – она, голая, в чем мать родила, и уже почти уселась на… него верхом.

Продолжать не было сил, да это и не требовалось.

– Будь она проклята! – зло прошипел Кем. – Пусть горит в аду эта сучка!

Бентли чувствовал, как содрогается от ярости тело брата.

– Я почти ничего не помню. Такое не сохраняется в памяти, остается лишь чувство вины.

– Ошибаешься: такое невозможно забыть, но это так ужасно, что мы стараемся о нем забыть, убираем подальше.

– Убираем подальше? Куда?

Кем горько усмехнулся.

– Хелен говорит, что у каждого в мозгу есть маленький темный чулан, куда мы складываем неприятные воспоминания и запираем дверцу. Но они никуда не исчезают и порой толкают дверь, стучат, пытаются открыть замок. И случается, они оттуда выходят, – Кем взглянул в глаза брату. – Но ты должен знать: ни в чем нет твоей вины. Ты был предоставлен самому себе, тебе не к кому было обратиться за советом. Я был вечно занят, Кэт была всего лишь девочкой, а к отцу обращаться было бесполезно. Удивительно, что ты вообще выжил.

Бентли не мог больше этого выносить:

– Почему ты стремишься меня обелить? Ради бога, не делай из меня святого! И не успокаивай какими-то темными чуланчиками. Все было так, как я рассказал. Лучше ударь меня! Дай пинка! Вызови на дуэль! Я знал, что делаю, даже получал от этого удовольствие.

– Разве у тебя был выбор? – возразил Кем.

Нет, черт возьми, выбора у него не было, в том-то и заключалась ужасная правда. Он вспомнил о ее настойчивых требованиях, о том, как бежал по длинному темному коридору в ее спальню, как гулко билось где-то в горле сердце, а ладони были влажными от пота. От воспоминаний ему стало трудно дышать. Он почувствовал себя ребенком, которого заставляют признаться в собственной слабости, в том, что он целиком в чьей-то власти. Это было ужасно, унизительно. Сейчас ему хотелось, чтобы этот разговор закончился, а еще лучше, чтобы вообще никогда не начинался. Он даже подумал на мгновение, что ему было бы, наверное, не так больно, если бы он просто отпустил Фредди.

– Так был ли у тебя выбор? – повторил Кем.

Фредди. Ох, Фредди! Он не переживет, если потеряет ее. Не переживет, если потеряет своего ребенка. А значит, ему придется отвечать и дальше на проклятые вопросы Кема.

– Н…нет, сначала не было, – признался Бентли. – Она сказала… Черт возьми, неужели это имеет значение?

– Да, для тебя. Ты должен выговориться.

Бентли сделал глубокий вдох, почувствовав болезненное жжение в глазах, и хрипло продолжил:

– Я не мог остановить ее. После того как поддался ей в первый раз, я был в ее власти, и она это знала. Я не мог контролировать себя. Ей это нравилось. Она хохотала и говорила, что мужчина не смог бы сделать это – ну, ты понимаешь, – если бы не хотел.

– Это ложь! – прохрипел Кем.

– Правда? – удивился Бентли. – Не знаю. Мне казалось, что проще простого это сделать, притворившись, что это вовсе не я, а кто-то другой. Просто определенным образом двигаться до тех пор, пока она не получит удовлетворение. А для меня это было похоже на страшный зуд, когда не можешь удержаться, чтобы не почесаться, хотя понимаешь, что потом это место будет кровоточить. И я боялся, что, если узнаешь, ты возненавидишь меня. Она пугала меня этим. И еще говорила, что ты выгонишь меня из дому.

– Силы небесные! Через какой ад тебе пришлось пройти! – застонал Кем.

Бентли покачал головой:

– Сначала все было не так уж плохо. Она просто… поддразнивала меня, уделяла мне внимание, говорила, что я красивый и обаятельный, а потом стала прикасаться ко мне и говорить такое, отчего мне было стыдно. Дальше – больше: всеми правдами и неправдами она заставляла меня оставаться с ней наедине, трогала меня, а если я не реагировал, говорила, что слышит твои шаги или что сейчас закричит, позовет тебя и скажет, что я к ней пристаю. Потом она смеялась и говорила, что просто хотела поддразнить меня. Ты веришь мне, Кем?

– Я же знаю ее. Жаль, что ты тогда не рассказал никому об этом.

На лбу Бентли выступили капельки пота, и он признался:

– Я рассказывал. Первой была Джоан. Когда только начались прикосновения, поддразнивание, ей же я рассказал про то первое утро, когда Кассандра… села на меня. Джоан настояла, чтобы я обратился к отцу, что я и сделал, но он лишь расхохотался, хлопнул меня по спине, заявив, что из его сыновей я единственный настоящий мужчина, и добавил, что тебе Кассандра не нужна, а кому-то надо выполнять мужские обязанности. Он говорил еще, что это будет для меня хорошей практикой. Больше я к нему не обращался.

Кем так саданул по подлокотнику кресла, что Бентли испугался.

– Он пустил все это на самотек назло мне!

– Случалось, я пытался отказаться, но она убеждала меня, что все это невинная забава, плакала и жаловалась на одиночество. Она подстерегала меня где-нибудь в библиотеке или в пустом коридоре и прикасалась ко мне, к себе и говорила, что ей это очень нужно, а ты не хочешь…

– Что правда, то правда: я не хотел, – признался Кем. – Опасался заполучить наследника неизвестно от кого. Ты знаешь, что собой