Одно радует: то ли из-за чужого внимания, прикованного к безумной старухе, то ли из-за близости Или голод мой отступил. Кольцо, подаренное принцем, грело ладонь.

Если однажды мой ребёнок спросит, каким был его отец, я могу сказать, что он был красивым и добрым. И передать кольцо. Не так уж много, но лучше, чем ничего, верно?

Конечно, придётся объяснять, почему ему (или ей) нельзя общаться с отцом. Пока ещё рано об этом думать, правда… Но объяснение приготовить придётся.

И от этого мне уже немного страшно.

*

— Красивый Благородный. Именно это вы предлагаете записать в качестве вашего имени? Я правильно поняла? — голос стряпчей-косатки я услышала с порога и прикусила губу, дабы не расхохотаться.

— Да, — ответил Глубоководный. — Я вычитал, что имя должно отражать суть. Разве это не отражает мою?

— Несомненно, — сказала стряпчая. — Но вы забыли упомянуть свою скромность и непритязательность.

— Да? А что, можно, чтобы имя состояло из четырёх частей?

Лирана Жифф коротко хмыкнула, сняла свои элегантные очки в тонкой оправе и потёрла переносицу.

Я испытывала к ней искреннее сочувствие.

— Что же, — сказала она. — Вы можете взять любое имя. И несомненно, Красивый Благородный звучит очень… гордо. Но всё ещё отличается от обычных человеческих имён. Опять же, очень многие воспримут это скорее как… псевдоним.

— Какая разница, как они это воспримут? — проворчал Глубоководный. — Я всё ещё могу перекрыть им море.

Косатка вздохнула и посмотрела на него своим косатковым взглядом.

— Вы, несомненно, можете, — признала она. — И перекрыть море, и устроить шторм, и потопить множество кораблей.

— Да, я могу!

— Всё так. Но всё же есть разные плоскости. С одной стороны — потопленные корабли, с другой — дипломатия. И на этом поприще, если дело дойдёт до потопленных кораблей — значит, мы уже проиграли.

— Почему? — Глубоководный искренне огорчился. — Тот Кто Спит поддержал меня. Он пообещал выпустить Кракена! И Мёртвого Капитана! Чтобы ни один не рискнул выйти в море без нашего разрешения. Как вам, а?

У Лираны нервно дёрнулась бровь.

— Тот Кто Спит… Мы говорим о легендарном чудище подводных чертогов?

— Чудище? Он первенец творения! По крайней мере, для этого мира. И его ближайшие друзья…

— Капитан и Кракен. Да, наслышана. И всё же, если дело дойдёт до противостояния сил, это будет проблемой для нас всех. Может начаться война.

— И что в этом такого? Мы выиграем.

— Погибнут люди.

— И что в этом такого?

— Возможно, те, кто в этом доме.

— С чего бы им умирать? — возмутился Глубоководный. — Я никому не разрешу топить их!

— Их убьют свои же, — отрезала Лирана. — За содействие фоморам. И такая же судьба с большой долей вероятности постигнет других, более слабых фоморов, которых вы хотели защитить.

Глубоководный нахохлился и посмотрел на госпожу Жифф почти обиженно.

— Так при чём тут моё имя?

— При том, что общество по сути своей намного глупее отдельных личностей, — отрезала Лирана. — Оно жестоко. Оно оценивает по одёжке, по расе, по происхождению, полу… Поверьте, мало кто знает это так же хорошо, как я, незаконнорожденная дочь, которая отказалась от подачек и захотела быть частью дела своего отца. Вы можете быть могущественны, умны, вам могут подчиняться моря. Но, если вы выберете неправильное имя, или неверный тон, или покажетесь обществу смешным — тогда вы станете для этих людей эдаким поводом для застольных шуток, островным царьком в ожерелье из ракушек. Им потребуются очень веские доказательства, чтобы воспринять вас серьёзно. Потому на этом этапе я бы предложила вам сделать всё правильно. Обдумайте ещё раз свои идеи насчёт имени! Я приду завтра, и…

— Ну нет, — отрезал Глубоководный. — Никакого завтра. Вы читали газеты? Видели? Они напали на молоденькую фомору только потому, что бедняжка с кем-то спарилась!

— Да, я видела, — поморщилась косатка. — Пренеприятнейшая ситуация с очевидным политическим подтекстом. Но должна предупредить вас, что для людей… кхм… спаривание может быть очень веским поводом для скандала. Особенно если оно происходит на работе.

— Почему?

— Не знаю, — хмыкнула Лирана. — Так уж повелось.

Глубоководный задумался.

— И что, вы не спариваетесь на работе?

— Нет.

— Совсем? — очень очевидно расстроился Глубоководный.

— Совсем.

— Даже если клиент очень-очень привлекательный?

— Мне такие не попадались. А теперь вернёмся к вашему имени, если вы не против. Если вы настаиваете на том, чтобы придумать его сейчас, то у меня были некоторые мысли.

— Правда? — сам Глубоководный выглядел так, как будто его собственные мысли витали очень далеко.

— Именно. Думая об этом, я перелопатила много информации о фоморах. По всему выходит, что у представителей вашей расы, как правило, нет фамилий, а порой даже и имён в нормальном их понимании. Имена порой заменяются происхождением: Глубоководный, Болотная и так далее. Хотя, это почему-то не касается, например, селенити…

— Змеи — низшие фоморы, рождённые из человеческих страстей, — отмахнулся Глубоководный. — Они не вышли из стихии, потому не могут взять её имя.

— Хорошо, допустим. И всё же, как бы вам понравилось имя Морий? Мне кажется, оно одновременно включает в себя и отсылку к морям, и к именованию вашей расы, и к Богине Море, вашей создательнице.

Лицо Глуборководного посветлело.

— Мне нравится!

— Хорошо, — кивнула косатка с явным облегчением. — Это уже что-то. Итак, Морий Глубоководный… Скажите, а есть ли какая-то суша на территории, где вы живёте?

— Несколько маленьких островов. Там никто не живёт, только отсюда порой приплывают добывать жемчуг… — наш свежеименованный Морий примолк, явно вспомнив свою рыбу-луну.

— Хорошо, — кивнула Лирана. — А как называются эти острова?

— Как они называются? — удивился Глубоководный. — Они что, как-то называются?

Лирана вздохнула и пробормотала под нос что-то подозрительно похожее на “Я тут сопьюсь”. Тётя Ленна, подмигнув мне, помчалась делать чай из успокаивающих трав.

— Вы сможете узнать свои острова на карте? — наша косатка не собиралась сдаваться.

— Конечно!

— Отлично.

Я устроилась в углу, наблюдая, как Морий с Лираной ищут острова. Тётя Ленна тут же поднесла мне поднос со сдобными булочками, и я жевала, забавляясь. В тот момент я не понимала, при каком историческом моменте присутствую… Справедливости ради, тогда я очень, очень многого не понимала.