– Можете что-нибудь еще сообщить суду по поводу найденных в автомобиле кожи и волос?

– Мы обнаружили четыре волоса, и они по структуре ДНК принадлежали убитой. Три из них были с лобковой области. Это свидетельствует о том, что жертву в какой-то момент в багажнике раздели.

– А частицы кожи? Сколько их вы нашли?

– Двадцать три.

– Так много? Это о чем-нибудь говорит?

– Тело терлось об обшивку багажника, когда его грузили в машину. Оно также могло перемещаться во время езды.

– То есть можно заключить, что вы, доктор Партингтон, не сомневаетесь, что тело миссис Джекман куда-то перевозили в багажнике «Мерседеса», которой водит подсудимая?

– Нисколько не сомневаюсь.

– Благодарю вас.

Задать вопрос свидетелю со стороны защиты захотела адвокат Даны Лилиан Баргейнер – седовласая женщина, дородная, с зычным голосом. Ей случалось во время перекрестного допроса задавать вопросы Даймонду. Защита находилась в умелых руках.

– Доктор Пардингтон, – начала она, – я хочу уточнить кое-что: возможно ли, мыслимо ли, что найденные в багажнике образцы кожи и волос были туда подброшены?

– Что? – Партингтон прекрасно понимал, что имела в виду адвокат. Это был сбивающий со следа отвлекающий маневр защиты, которым адвокат решила воспользоваться на случай, если на присяжных могут подействовать истории о коррупции в полиции.

– Допустим, у некоего лица появилось злостное намерение создать впечатление, будто машину использовали для перевозки тела. Возможно ли было подбросить в багажник образцы кожи и волос?

– Нет! – воскликнул Пардингтон. – Расположение образцов полностью соответствовало тому, как тело лежало в багажнике, и тому, как его туда помещали и вынимали оттуда. Они прицепились к волокнам обивки именно так, как следовало ожидать. Я бы сказал, что подобную картину нельзя создать искусственно.

– Спасибо.

Заседание прервали, объявив перерыв на ланч.

В коридоре Даймонд мельком заметил Джекмана. Тот разговаривал с каким-то юристом, и Даймонд не стал подходить к нему. Он перекусил в одиночестве в пабе на противоположной стороне улицы, где посетители исподтишка косились на его забинтованную голову.

В следующий раз он увидел Джекмана, когда тот стоял на месте для дачи свидетельских показаний. На первом ряду галереи для публики люди вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть его. На скамье подсудимых Дана Дидриксон опустила голову, словно в этот момент ее больше всего интересовало состояние своих ногтей. Лицо оставалось бесстрастным, но она ничего не могла поделать с нервным тиком – на скуле постоянно дергалась маленькая жилка.

Джекмана привели к присяге, затем сэр Джоб попросил его рассказать об истории брака, о чем Даймонд слушал уже много недель назад. Бывший суперинтендант отдал свидетелю должное: тот придерживался прежней версии и не скрывал трудностей отношений с Джеральдин – упомянул об участившихся ссорах и обвинениях. Пикантные подробности наверняка попадут в завтрашние газеты, которые с особенным старанием будут смаковать обстоятельства ночи, когда жена подожгла садовый домик.

– Вы были убеждены, что супруга пыталась убить вас?

– Да.

– Однако не заявили в полицию.

– Верно. Она была психически неуравновешенна. Во всяком случае, в то время мне так казалось. Но теперь я понимаю…

– Мы сейчас рассматриваем события, как вы их видели в тот момент, профессор! – резко перебил сэр Джоб. – Расскажите суду, когда вы познакомились с подсудимой миссис Дидриксон – до или после пожара в садовом домике?

– Я виделся с ней в тот самый вечер.

– Где именно? В вашем доме?

– Она приехала ко мне домой. Но я встретил ее на дороге.

– Почему? Вы по какой-то причине не захотели приглашать миссис Дидриксон на вечеринку?

– Это было неуместным. Она приехала не развлекаться, а устранить недоразумение.

– Вы выясняли отношения на дороге?

– В пабе.

– Поехали на машине?

– Да.

– По вашей инициативе?

– Это было то место, где мы могли поговорить.

– И, как полагаю, выпить по паре рюмок? Вам не приходило в голову, что о ваших отношениях с миссис Дидриксон – слово «отношения» я употребляю в платоническом смысле – могла узнать ваша жена?

– Она о них знала. Именно жена подошла к телефону.

– Вот как?

Джекмана завели на самую глубину, и теперь он барахтался, пытаясь обрести опору.

– Тогда эти отношения ничего не значили, – обронил он.

– Тогда?

– В том смысле, на который вы намекаете. Ни тогда, ни позднее.

– Хорошо, хорошо, профессор. – Сэр Джоб участливо улыбнулся. – Я старательно обходил все, что может иметь отношение к «позднее», но раз уж вы подняли данный вопрос… Не могли бы вы ответить: справедливо ли утверждать, что ваши платонические отношения переросли в дружбу?

Джекман покраснел. Он очень хотел помочь Дане, а получалось наоборот.

– В платоническую дружбу.

– Которая продолжалась все лето?

– Мы виделись не так часто. Только ради мальчика. Я несколько раз водил его в бассейн.

– И в другие места?

– На крикетный матч и на фестиваль воздушных шаров.

– Затем, после ваших выездов, вы возвращали сына матери?

– Естественно.

– Она должна была чувствовать себя обязанной вам?

– Нет.

– Нет?

– Ничего подобного я не добивался и занимался с мальчиком без всякой задней мысли.

– Однако ваша жена считала по-другому.

Адвокат Даны заявил, что обвинитель подвергает перекрестному допросу собственного свидетеля. Несколько минут оба юриста и судья спорили о юридических тонкостях.

Даймонд все больше мрачнел. Он пришел в зал суда, чтобы своими ушами услышать, что говорится на процессе, а не читать, что перевирают газеты. Однако происходило вовсе не то, на что он надеялся. Не в силах вмешаться, Питер понимал, что отстраненное отношение Даны заранее определяет вердикт. Обвинение уже праздновало победу.

Вскоре возобновился опрос свидетеля.

– Профессор, мы обсуждали реакцию вашей жены на ваши случайные встречи с подсудимой. Что она говорила по этому поводу?

– Все переворачивала с ног на голову.

Обвинитель взглянул на судью.

– Отвечайте суду конкретно, – устало потребовал тот. – Что именно она говорила?

– Намекала, будто у меня с миссис Дидриксон любовная связь.