— Дура, — покачал головой седой.

— Я ведь все равно пойду, — не отставала Наталья. — И никто меня не удержит. Так что если ты о ребенке печёшься, то дай защиту. Целее буду.

— А Резаный знает? Что он тебе на это сказал? — сдался Мун.

— К тебе послал, — нехотя отозвалась Наталья.

— Вот иди к Резаному, он там на раздаче. А у меня даже своей защиты нет.

Наталья развернулась было, чтобы идти, куда послали, но остановилась в нерешительности и косо глянула на Муна.

— А Резаному чего сказать?

— Что я тебя к нему послал, — рыкнул седой.

Ночью снова вернулось тепло, и снег стаял. Утро встретило черными облетевшими раскоряками деревьев и раскисшей, хлюпающей под ногами землей.

Лагерь Резаного они покинули еще в сумерках. Деревенька вдруг ожила, наполнилась суетой, словно ее жители готовили библейский исход. А потом вмиг стала совсем мертвой.

Мунлайт бросил на покосившиеся домишки прощальный взгляд. Где-то там внутри остались трое парней и мальчишка. Но четырех человек, вероятно, было мало, чтобы заполнить и без того унылую деревушку жизнью.

Он прибавил шагу, обгоняя неровный строй Резановских бойцов. Взглядом зацепился за гордо вышагивающую Наталью. Поспешно отвернулся.

Дура! И Резаный умом не блещет. На кой поволок бабу с собой? Хотя Коса напористая, как все самки человеческие, уж если на уши присядет, то не слезет, пока мозги не вынесет.

Мун почувствовал себя женоненавистником и отчего-то улыбнулся.

К Агропрому они вышли ближе к полудню. Первыми на исходную позицию выскочили счастливые обладатели экзоскелетов и идущие налегке Мун со Снейком.

От бывшего НИИ их скрывал сейчас пригорок и небольшой перелесок. Здесь старлей убил Угрюмого, хотя Угрюмый уже был мертв. Здесь он убил старлея. Впервые за долгое время на эмоции.

Хотя нет, не стоит себя обманывать. Эмоция была, но убивал он расчетливо. На автомате. И сейчас опять пойдёт убивать. Тоже на автомате, на рефлексах. Рутинно, буднично. А ведь это жутко, когда убийство превращается в рутину. Когда смерть перестает восприниматься как что-то значимое, а жизнь и вовсе обесценивается.

Рутина, вот от чего он устал. И убивать тоже устал. И…

Мунлайт тряхнул седой головой, отгоняя ненужные воспоминания и мрачные мысли. Огляделся.

«Свободовцев» видно не было, только на ветке растущего неподалеку дерева болтался кусок ткани со знакомой эмблемой: оскалившимся волком и надписью «Воля». Значит, они уже тут.

Тяжело пыхтя, подошел Резаный. Видимо, за великим делом по созданию новой группировки он забыл, когда последний раз гулял по Зоне с полной выкладкой.

— Береги дыхание, — подколол Мун, ухмыляясь. Резаный пропустил колкость мимо ушей, поглядел на часы.

— Готовы?

— Как юный пионер, — поделился Мунлайт и напел: — Смело мы в бой пойдем за власть Советов и, как один, умрем в борьбе за это.

— Вот этого не надо, — удивительно серьезно отозвался Резаный.

— Чего не надо? — усмехнулся Мун в седую бородёнку-подковку. — За власть Советов? Или умирать?

Резаный покачал головой с таким видом, будто был школьной учительницей, а стоящий перед ним Мун — известным хулиганом, держащим в страхе полшколы.

— Ты хоть иногда можешь разговаривать серьезно?

— А на фига? — ухмыльнулся Мун. — Мне и так хорошо, а вы потерпите меня за харизму и обаяние.

— Оторвать бы тебе твою харизму, — буркнул Снейк, пихая Муну второй автомат.

Змей продолжал злиться, хоть и не подавал виду. Мун повесил второй «калаш» на плечо. Теперь они со Снейком выглядели так, как должны были бы выглядеть, если бы бородатый и вправду сбежал, грохнув лейтенанта, а Мунлайт гонял его три дня по Зоне и вот наконец поймал и привел на растерзание Хворостину.

— Ну, с богом, — кивнул Резаный.

Мун качнул стволом автомата, и Снейк, сложив руки за спиной, словно заключенный, поковылял вперед.

Идти пришлось не так долго. Скоро впереди замаячило открытое пространство. Бородатый невольно поежился.

— Как думаешь, — тихо спросил он. — Нас уже видят?

— О, — ядовито сказал Мун, — дядя Змей заговорил. На меня больше не обижаются.

— Я на тебя, дурака, и не обижался, — пробормотал Снейк. — Скажи лучше, а как они нас засекут и без разговоров стрелять станут.

— Не станут.

Громада Агропрома приближалась, покачиваясь в такт шагам. Никаких военных там видно не было. Бывший НИИ вообще казался пустым. Но он точно знал, что генерал со своими вэдэвэшниками никуда не делся и сидит внутри. А они скорее всего уже на мушке.

— А вдруг? — снова спросил бородатый.

— Вдруг знаешь, чего бывает? И вообще тебе больше думать не о чем? Думай о деньгах и свободе.

Снейк ссутулился и втянул голову в плечи.

— Меркантильное кю, — поведал он Мунлайту.

— Само такое.

— Адепт хаоса.

Сухо треснула короткая очередь. Мун напрягся. Безоружный Снейк едва заметно вздрогнул. Накаркал Змей, мелькнула мысль и тут же унеслась в неведомом направлении.

— Оружие на землю, руки за голову, — потребовал грубый голос.

— Не будут стрелять, — тихо заметил Мун и скинул один за другим оба автомата.

Бородатый и сам это понял, на всякий случай задрал руки, не дожидаясь повторного приглашения.

На дорожку из-за ближайшего куста вывалился хмурый десантник. Защита хорошая, оценил Мун. И вооружен на уровне, не то что салабоны на кордоне с их стандартным совково-армейским снаряжением.

— Не стреляй, братишка, — миролюбиво попросил Мун. — Я к генералу.

— Я тебя узнал, — кивнул десантник.

Узнал, додумал седой, а иначе они вместе со Снейком уже на тот свет отправились бы.

— Ну и прекрасно, брат. — Мун опустил руки и потянулся обратно за автоматом.

— Руки, — одернул десантник. — И топай. Вперёд и без глупостей. Брат.

Товарищ генерал, — дверь распахнулась от резкого удара.

Без стука, без спроса, без разрешения. Хворостин недовольно поглядел на одного из своих охранников, что посменно дежурили под дверью.

— Ты что себе позволяешь? — сквозь зубы процедил он. Настроение и без того было ни к черту. Видеть никого не хотелось. Связь не наладилась, небольшие группки, которые Хворостин рискнул послать чуть глубже в Зону, не нашли ничего, кроме радиации и жутких тварей, больше всего напоминающих больных стригущим лишаем дворняг с заплесневевшими глазами.