Адриана глубоко вздохнула. Она была не в состоянии продолжать разговор. Она умылась и переоделась, но ее прическа пребывала в беспорядке; было видно, что последние сорок восемь часов она провела без сна.

– Подумайте о деньгах, которые они нашли, – сказал мне Конан Дойл. – Это примерно такая же сумма, как и та, которую мы обнаружили в саквояже Мэри. Припрятанная доля Стэнтона была такой же, как и доля Хопсон.

Мы замолчали, и я задумался о деньгах. Десяти тысяч фунтов было достаточно, чтобы надежно их вложить и вести благопристойную жизнь среднего обывателя на проценты. Этого хватило бы, чтобы купить больше «фордов», чем укладывалось в голове.

– Я не думаю, что это были доли Хопсон или Стэнтона, – сказал сэр Артур. – Сомневаюсь, что они даже знали об этих деньгах.

– За все это время они бы, конечно, позволили себе большее, если бы обладали ими, – предположил я. – Вы правы, это деньги Гассмана. Он поделил их по той же причине, по которой держал под рукой больше чем одного податливого пациента.

Неожиданно заговорила доселе молчавшая Адриана.

– Но зачем он их хранит? – спросила она. – Он мог бы жить в гораздо лучших условиях.

– Полагаю, он думает, что будет пользоваться ими очень долгое время, – ответил я. – Он собирается жить вечно – и, заметьте, не в качестве духа. Он собирается вечно жить во плоти и пользоваться телами других, помоложе и поздоровее.

Адриана кивнула:

– Верно. И никто из этих… как он их называл? Особые пациенты? И никто из этих особых пациентов особо не шиковал.

– Они сводили концы с концами, – сказал я. – Ждали, были доступны, не понимая, что или кто их контролирует. Возможно, Гассман немного их подкармливал. Иначе они вряд ли вообще смогли бы существовать.

Адриана добавила:

– Естественно, они не могли бы позволить себе вести бурную ночную жизнь.

Сэр Артур добавил:

– Я потрясен. Я считал Гассмана приличным человеком. А он, видимо, живет в этих несчастных пациентах в обличье дебошира и распутника.

– Вспомните, – сказал я, – что для него это не имеет никаких последствий. Он может быть каким. угодно безответственным и беззаботным, ведь последствия его не касаются. Только его пациенты страдают от потери ориентации, унижения, арестов – один бог знает, от чего еще.

– Если только не считать, что его уже дважды подстрелили, – сказал Конан Дойл. – И хоть он не умер, боль он должен был чувствовать.

Адриана выпрямилась и сказала:

– Очень на это надеюсь. Сейчас, судя по всему, Гассман прячется в лечебнице в Ричмонд-парке. Мой выстрел дорого ему обошелся, как и выстрел Фредди. Он потерял Мэри Хопсон. А теперь и Роберта Стэнтона, а также крупную сумму денег – две крупные суммы.

– И он знает, кто в этом виноват и у кого одна из этих сумм, – добавил я.

– И понимает, что мы на него охотимся, – сказала Адриана. – И явно жаждет мести.

– Даже если исключить месть, он знает, что должен добраться до нас, чтобы его не разоблачили, – сказал Конан Дойл.

– Или не убили, – мрачно проговорила Адриана. – Я бы, без сомнения, убила его, если бы могла.

– Забавно то, что ни одна сторона не может обратиться к властям – мы не в большей степени, чем он, – сказал я. – Он никогда и не мог, но мы не в лучшем положении. Во-первых, нас сочтут сумасшедшими. Во-вторых, если нам и поверят, то посадят в тюрьму за убийство, воровство и… осквернение могилы.

Артур встал, подошел к Адриане и посмотрел в окно, словно ожидал увидеть там Гассмана.

– Но, возможно, у нас теперь есть преимущество, – сказал он. – Предположительно Гассман заперт в одном из пациентов в лечебнице «Мортон Грейвз».

Адриана ответила:

– Это весьма шаткое предположение. Мы не знаем, кто еще может у него быть за пределами «Мортон Грейвз». Я согласна с тем, что Гассман предпочтет остаться в больнице, на какое-то время по крайней мере, в частности, из-за того, что нам вряд ли удастся прийти туда за ним. После наших неудач и последующей огласки нас вряд ли ожидает теплый прием. Возможно, он знает, что там он в безопасности.

Я обдумал возможность отправиться за ним:

– Мы бы даже не знали, кого ищем, если не считать тех троих, имена которых нам известны.

Адриана кивнула:

– Так было с самого начала. Мы никогда на самом деле не знали, кого ищем. И дважды, когда, по-нашему, мы встретились с Гассманом, это случилось потому, что он сам себя обнаружил. В теле Лизы он стрелял в вас. В теле Мэри напал на меня. А мог бы просто продолжать свой путь. И мы думаем, что он существует, только потому, что он написал письмо. Доктор Гассман пока сам решает, когда ему показываться.

– Не знаю, как вы, Адриана, но я не хочу заставлять его обнаружить себя, становясь мишенью, – мрачно сказал сэр Артур. – Я бы предпочел поймать его другим способом.

– Но есть еще одна вещь, которая сможет его обнаружить, – задумчиво сказала Адриана. – Он бы с удовольствием выбрался из «Мортон Грейвз», если бы нашел способ.

– Вы правы, – согласился я. – Он точно знает, что мы поняли, где он, но у него, возможно, нет выхода, пока Стэнтон в тюрьме. А это может затянуться.

– Но мы знаем двоих здесь, на свободе, которые в прошлом были его объектами. А что, если бы он смог добраться до одного из них? – спросила Адриана.

– Думаю, он бы ухватился за такую возможность, – сказал сэр Артур. – Но по моим представлениям, здесь только один его бывший объект – и это лишь наше предположение – священник.

Адриана покачала головой и дотронулась до его руки:

– Нет, их двое; священник и Алиса Таппер. Помните? Она сама была объектом, пока не велела ему прекратить. Из провалов в памяти, которые она описала, я догадываюсь, что Гассман мог ею завладевать.

– Если бы он встретился с ними при обстоятельствах, которые не дали бы ему заподозрить ловушку, – сказал сэр Артур, – он бы попытался их загипнотизировать. И если за ними наблюдать в этот момент, то можно было бы сказать, где именно он находится, и изолировать его. Тот, кто попытался бы загипнотизировать их, и был бы нам нужен.

– Да, вы правы, – сказал я. – Но Гассмана нельзя изолировать в больнице, не прибегая к помощи врачей. А на их сотрудничество рассчитывать не приходится.

– Да, не можем же мы гоняться за ним с пистолетом по больнице, – сказала Адриана.

– Искушение велико, – сказал Конан Дойл, – но заодно с Гассманом есть вероятность пристрелить еще кого-нибудь за компанию.

– Понимаю, я стреляла в Гассмана, а убила Мэри Хопсон, – сказала Адриана совершенно спокойным голосом.

Я понял, что Адриане вновь удалось обрести профессиональную отчужденность, которой ее научили на войне.

– Но тогда вашей жизни угрожала опасность, – ответил сэр Артур. – Дорогая, у вас не было выбора. В любом случае мы не сможем просто застрелить Гассмана, но можем попытаться поймать его и забрать из «Мортон Грейвз».