— Ну, в общем, бухгалтерию, конечно, можно уплотнить… — задумчиво вымолвил замдиректора.

Красавчик тут же обнял его за плечи:

— Вот! Приятно иметь дело с умным человеком! Но у меня есть другая идея. А что у вас в помещении бывшего парткома?

Завхоз испуганно отшатнулся:

— Что вы! Мы там ничего не трогаем. А вдруг, знаете ли…

— Ни-ког-да! — заверил его Красавчик. — У меня абсолютно точные сведения: этого мы никогда не допустим!

В последующие дни в действиях Красавчика трудно было уловить какую-то логику.

Он побывал в модельном агентстве «Элита-Люкс», где прежде работала Алена, и поговорил с хозяйкой…

На Черемушкинском рынке закупил две сумки продуктов и с этими продуктами поднялся по обшарпанной лестнице многоквартирного дома на улице Вавилова в большую, но нищенскую, с вытертыми половиками квартиру подслеповатого старика астматика, который едва дышал испорченным ингалятором…

В баре «Мариотт-отеля», что на Тверской, подошел к столику, за которым сидели Долинюк и Петровская, представился и заговорил с ними…

В аптеке купил дорогой импортный ингалятор с баллончиками «easy breeze» и в квартире на улице Вавилова вручил этот ингалятор старику астматику. Старик схватил ингалятор, жадно вдохнул воздух и облегченно распрямился, слезы благодарности появились в его глазах…

В Охотном ряду подошел к «ауди» председателя правительственной комиссии приватизационных аукционов, заговорил с неприветливым водителем, ожидавшим хозяина у подъезда Госдумы, и мимолетным жестом положил ему в карман пиджака зеленую купюру, после чего водитель стал куда разговорчивей…

Вывел старика астматика во двор его дома на улице Вавилова и, греясь с ним под солнцем на лавочке у детской песочницы, стал читать старику «Известия» с фотографией генерала Лебедя на парижской пресс-конференции…

В вестибюле гостиницы «Ленинградская» поговорил с администратором, который вручал Алене и председателю правительственной комиссии ключ от номера…

А затем вместе с председателем Фонда поддержки воздушных путешествий в защиту мира и прогресса руководил грузчиками, которые по лестнице дома на улице Вавилова поднимали новую мебель — диван-кровать, стол, стулья, телевизор… В распахнутой двери этой квартиры их встречал старик астматик, показывая, куда нести мебель. Проходя по квартире, грузчики с удивлением озирались — это была не просто большая, а, прямо скажем, барская четырехкомнатная квартира, но почти пустая и запущенная, с множеством выцветших фотографий на стенах. Красавчик и председатель, идя за грузчиками, задержались у этих фото, стали разглядывать их. На фотографиях крепкий молодой мужчина был запечатлен в обнимку с Хрущевым, Брежневым, Микояном, Келдышем, и при некотором усилии можно было догадаться, что старик астматик и есть этот мужчина. Рядом с фотографиями висели дипломы лауреата Ленинской премии и Героя Социалистического Труда. Красавчик и председатель переглянулись.

— Удивительно, что его из этой квартиры еще не выкинули, — заметил председатель и спросил: — Как тебе тут? Может, еще что нужно?

— Нет, теперь нормально, — ответил Красавчик. — Правда, тараканы, но… Месяц перетерплю…

Председатель усмехнулся:

— Любишь кататься, люби и…

— Игра стоит свеч, — подтвердил Красавчик.

Первые признаки логики в действиях Красавчика проявились, когда он добрался до психиатрической клиники на Песчаных улицах. В сопровождении одетого в халат главврача он шел по больничной аллее и, не доходя до проходной, остановился у огромной клумбы с цветочным панно «Георгий Победоносец убивает Змея». В клумбе возились два десятка больных — ножницами стригли траву, то есть шерсть коня Георгия Победоносца… вручную выдергивали сорняки… камушками выкладывали надпись и белили эти камни известкой… а в контур, создающий фигуры Георгия и Змея, высаживали новую рассаду… Некоторая замедленность в движениях, расплывшиеся фигуры, выпяченные губы и выпученные глаза выдавали в этих больных безнадежных дебилов.

— А это трудотерапия, — сказал про их работу главврач. — Как видите, они у нас каждый день на свежем воздухе. Кроме того, трехразовое питание и психотропные медикаменты…

Красавчик, присмотревшись, узнал в одной из больных Алену. У нее был такой же, как и у остальных, отсутствующий взгляд, пустые глаза, серое распухшее лицо. Случайно взглянув на врача и Красавчика, она отвернулась, не узнав Красавчика, и стала копаться в земле.

Красавчик повернулся к главврачу:

— А это излечимо?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, ее можно вылечить?

— У нее суицид. Мы держим таких на аминазине, чтобы не буянили. А лечить… Настоящие лекарства стоят валюту, а у нас 46 копеек на больного в день.

— А если ее снять с аминазина?

Врач пытливо посмотрел Красавчику в глаза:

— Вы ей кто?

— Близкий друг.

— Но вы же понимаете, индивидуальный подход требует…

— Конечно, — сказал Красавчик и положил главврачу в карман зеленую купюру. — Пожалуйста, никакого аминазина и только индивидуальный подход. Я приду через три дня.

И Красавчик ушел, только из проходной оглянулся на Алену. Она по-прежнему отрешенно копалась в клумбе-панно.

А второй признак логики в действиях Красавчика выявился в ближайший вечер во время очередного намаза в мечети. Вместе со всеми правоверными Красавчик согбенно и истово помолился, затем, по окончании службы, поднялся с колен, аккуратно свернул свой коврик и пошел, как все, к выходу надевать обувь. Походка и весь его внешний вид разительно отличались от его обычного поведения — здесь, в мечети, они выражали скорбь и придавленность жизнью.

В двери мечети к нему подошел мужчина лет сорока, в хорошем костюме и дорогом галстуке, представился, сказал, что его зовут Расулла. Вместе они вышли во двор, ведя светский разговор.

— Да, вы правы, — говорил Расулла, — только через любовь можно прийти к Аллаху. Но одной любви мало, нужна чистота от всякого себялюбия. Путник не может достучаться к Аллаху, пока внутри его существуют отдельно Аллах и отдельно он, путник. Вход к Аллаху — это выход из двойственности.

Красавчик в ответ произнес задумчиво:

Для любящих — племен и званий нет.

Влюбленный ближе к небу, чем аскет.

Зачем мудрец, что знаньем окружен,

Хранит ревниво груз былых времен?

Сними с него его бесценный хлам,

И он не много весить будет сам.

Расулла, подходя к воротам мечети, улыбнулся:

— Приятно услышать слова маулана[35]Ибн аль Фарида из уст новообращенного. Вы на машине?