– Нужны?

– Пленные. Падьюка.

Борегар досадливо поморщился. Ну да, про это он в горячке малость запамятовал. А ведь хотелось бы выменять тех солдат и офицеров, которые попали в плен. Нет, которых сдали в плен из-за собственной трусости и невежества два, с позволения сказать, генерала. Нужно, очень нужно было показать, что Конфедерация своих не бросает, что мы готовы выцарапывать каждого, кто сражался за Юг с оружием в руках. И по-человечески это правильно, по всем мыслимым принципам и понятиям. Но не только. Это ещё и нехилая политическая заявка будет. Задел на будущее, не такое уж и отдалённое.

Впрочем, это потом, а пока продолжалось сражение при Геттисберге. Только теперь наступил эндшпиль, разыгрываемый в нашу пользу и по нашим правилам.

* * *

Утро. Иногда ты прекрасно, а порой откровенно ужасно. Да, даже с чисто эстетической точки зрения. Поверьте, отвратительно выглядит утренний пейзаж, приправленный трупами, дымом от догорающего города и загородных построек.

Раненые, толпы пленных, которые напоминают лично мне марионеток с повреждёнными управляющими нитями. Команды могильщиков, по большей части из тех самых пленных, но с неизменным конвоем из числа конфедератов. Трофейщики, работы для которых привалило огромное количество. Артиллерия, боеприпасы, оружие, амуниция. Насколько я понял, Мак-Клеллан из ценного имущества сумел утащить за собой лишь армейскую казну. Ну и собственную тушку, куда ж без неё. Но за ней – а также за организмами всех остальных не попавших в огненно-смертельный мешок – сейчас мчались кавалерийские полки, усиленные всеми пулемётами, которые были исправны. Цель? Самая простая – догнать, по возможности уничтожить как можно большее число янки. Тут даже относительно сдержанный на сей счёт Борегар не церемонился. Понимал, что чем больше солдат не досчитается разбитая армия Мак-Клеллана, тем нам будет лучше.

– Страшно на это смотреть, – тяжело вздохнул неслышно подошедший со спины Степлтон. – И ведь это далеко не конец, Вик!

– Скорее самый разгар. Линкольн не сдастся, он поставил всё на разгром Юга и наше полное подчинение, в том числе финансовое. Банкиры, его поддерживающие, требуют уже не только наживы, но и безопасности. Джеррита Смита они никогда не забудут. Мы научили этих тварей бояться.

– А ты сам… ты не боишься?

– И вновь повторю то, что ответил журналистам, – усмехнулся я. – Не боюсь, но очень сильно остерегаюсь. Да и тебе рекомендую без нескольких «диких» даже по улице перед домом не выходить прогуляться.

– Мрачное у нас тогда будет будущее. Я не жалуюсь. Знал, на что шёл, ещё тогда, в Бейнбридже. Но это будущее, сейчас о настоящем. Борегар собирает командиров бригад.

– Кроме Стюарта.

– Да, кроме него. И вместо Джонса будет другой человек, из полковых. Кто – не спрашивай. Я не знаю.

– Да и не так уж важно. Пошли, Вилли. Борегару есть что сказать, а нам точно надо внимательно его послушать. Повод-то какой! Победа. Это не Булл-Ран, это куда более значимо.

– Думаешь?

– Уверен. Булл-Ран был… общим. А значит, ничьим. Зато Геттисберг мы вырвали у фортуны сами, его у нас никто не отнимет. Уж точно не Дэвису и прочим тянуть свои ручонки к этому полю боя. Оно не благодаря им, а во многом вопреки.

Степлтон лишь хмыкнул в ответ. Да, он много понимал, но моё циничное выражение мыслей всё же было хоть и не в новинку уже, но цепляло. Ничего, мир ведь меняется, так почему бы не менять его в полезном направлении? То-то! Ну а мои охранники-«дикие» во главе с сержантами О’Рурком и О’Ши… Этим было пофиг на высокие материи. Зато они осознавали другое – с момента создания «Дикой стаи» их жизнь пусть и стала заметно более опасной, зато и возможностей для роста предоставила более чем достаточно. Куда больше, чем могли и хотели бы предложить им янки в том городе под названием Нью-Йорк, из которого они прибыли на Юг. Ирландцы, как уже не раз многими было подмечено – народ своеобразный.

Когда мы прибыли в ставку командующего, всё так же находящуюся в школе, там воистину стоял дым коромыслом! Все куда-то неслись, что-то кричали, передавая распоряжения командиров разных уровней и инстанций. Только это была суета в стане победителей, но никак не проигравших.

Ну а Борегар сиял, как начищенный медяк. Уж он поболее многих понимал, что именно сегодня произошло с ним, с Потомакской армией, да и со всей Конфедерацией. Правда, первые его слова были о грустном.

– Генерал Би не прибудет. Опять попал под случайную пулю. Доктора обещают, что жить он будет, но придётся лечиться.

– Второй раз уже, – покачал я головой. – Явный намёк!

– Не послушает, – махнул рукой командующий. – Отлежится и снова в бой. В этом он как Джексон. Но… Победа, Виктор.

– Победа, – охотно согласился я. – Осталось лишь закрепить её. Гаррисберг нас ждёт. Теперь его некому защитить.

– Вашингтон?

– Туда удирают остатки армии Мак-Клеллана. Туда же направится, если уже не направился, Грант с большей частью своих войск. Рискованно. Пытаясь откусить слишком большой кусок, можем подавиться. А уж Дэвис-то как порадуется со своими любимчиками!

Упоминание о президенте было вполне разумным в данной ситуации. Борегар скривился, как будто вместо хорошо прожаренного телячьего стейка ему предложили рагу из подтухшей крысы.

– Тогда Гаррисберг. Жжём, взрываем, самое ценное пытаемся вывезти. Пусть янки попробуют обойтись какое-то время без важного узла железных дорог!

Слава богам! Удалось сдержать естественный душевный порыв авантюриста получить ещё больше вдобавок к уже имеющемуся. И ведь Борегар вполне мог и выиграть, пойдя ва-банк, устроив марш на Вашингтон. Но мог и проиграть, уж больно большие силы нам бы противостояли. Нет, лучше медленно, да верно.

А спустя полчаса началось полноценное такое не то совещание, не то собрание победителей, перемежаемое поступающими докладами офицеров, доносящих до верхушки Потомакской армии самые последние известия. Количество захваченной артиллерии, припасов, число пленных… И потери. Вражеские и наши. Большие потери, как ни крути. Семь с лишним тысяч безвозвратных, то есть убитых и тех, кто уже точно не вернётся в строй. Много, особенно учитывая, что Потомакская армия Конфедерации имела численность в тридцать с небольшим тысяч.

Зато потери янки… Они были не большими, а огромными по любым понятиям. Более полутора корпусов – а это, на минуточку, около тринадцати тысяч – перестали существовать, причём пленными-ранеными было взято лишь около двух тысяч. Остальные? Вырубили пулемётным огнём и шквалом огня из скорострельных «спенсеров». «Дикие вообще» предпочитали в плен не брать без крайней необходимости, а глядя на них, и остальные части постарались. Ведь «Дикая стая» за время войны приобрела репутацию подразделения, на которое многие хотели равняться. Вот и помаленьку перенимали у моих головорезов некоторые их манеры, в том числе и запредельную по местным понятиям жёсткость ведения боя.