Единственный ориентир, оставшийся неизменным — железнодорожные мосты, по ним и ищу место. Вроде здесь. Бросаю машину на парковке возле панельной многоэтажки и дальше иду пешком. До воды отсюда меньше сотни метров, спуск довольно крутой. Несколько минут стоял, разглядывая правый берег, с которого едва убрался шестьдесят девять лет назад. Или всего год? Совсем я запутался. Торопливо нагнулся и положил лилии в зеленоватую, холодную воду. Я не знаю, один Сашка здесь остался или кто-то еще, но прощения прошу у всех, поименно.

Справа слышен звук шагов, поворачиваюсь и ловлю удивленный взгляд мужичка с удочкой — стоит у воды немолодой уже мужик, бормочет что-то, цветы вон в воду бросил. Присутствие постороннего человека меня смущает, я торопливо взбираюсь наверх и спешу к машине, не оглядываясь. Не могу обернуться.

К вечеру я уже был в Рязани. Там переночевал и рано утром отправился дальше. В Рязанской глубинке изменений намного меньше, чем в городской части Воронежа, но нужное место удается найти далеко не сразу — прошлогодние лесные пожары постарались. От приметной раздвоенной березы осталась большая обугленная рогатка, но нужная, ничем не приметная низинка, никуда не делась.

Низинка, низинкой, а надо было в свое время какой-нибудь надежный ориентир оставить. А так… К полудню я вырыл посередине большую яму глубиной сантиметров семьдесят. Устал, как собака, и ничего не нашел. Хоть бы закопал на меньшей глубине! К тому же каждый проведенный здесь час увеличивал опасность того, что кто-нибудь заинтересуется стоящей на обочине машиной и тем, что ее хозяин делает в лесу. Тем более, что машина у меня приметная, особенно для такой глухой провинции.

Когда я почти отчаялся что-либо найти и уже подумывал бросить это занятие, как лопата вывернула вместе с землей кусок брезента. Есть! Тут он, никуда не делся! Полминуты спустя я уже держал в руках килограммовый сверток. Под брезентом оказалась упаковка из плотно свернутой и туго перевязанной автомобильной камеры. Разворачивать не стал, внутри все в солидоле. Сунул находку в полиэтиленовый пакет и, прихватив лопату, заспешил к машине. Подушку заднего сиденья я открутил заранее, оставалось только подложить под нее пакет и прикрутить обратно. Сквозь подушку пакет не прощупывался и при беглом обыске его не найти. Мотор успел остыть, но я не стал ждать, пока он прогреется, нажал на газ.

К Питеру подъезжал уже за полночь, устал, но в Тосно ушел с трассы налево и через час добрался до дачи. Дачный сезон уже закончился и никто не должен помешать мне. К концу дороги глаза уже слипались, в ворота еле вписался. Плюнул на все и пошел спать, все дела завтра, завтра, завтра…

С утра притащил из гаража бутыль с керосином и осторожно развернул резину. С виду все в порядке, ни пятнышка ржавчины — времени и солидола во время консервации я не пожалел, но как дело обстоит на самом деле еще предстояло проверить, особенно патроны. Собрал, лишних деталей, вроде, не осталось. Предохранитель — работает, потянул пуговки взвода затвора и отпустил — нормально, нажал на спуск — ударник послушно щелкнул. Порядок! Ах, да… Вставил пустой магазин и опять потянул пуговки, затвор, как положено, встал на задержку. Опустил предохранитель, затвор со щелчком ушел вперед, спуск ходит свободно. Теперь предохранитель вверх, спуск, щелчок ударника. Ажур.

Теперь самое главное. Решил, что для проверки прицела и работы автоматики, двух патронов мне хватит. Ушел в лес на пару километров, народ сюда обычно не ходит. И охотничий сезон еще не закончился, если даже услышит кто-то, то наверняка решит, что охотники. В качестве мишени приколол к стволу обычный лист формата А4. Еще раз удивился жесткости пружины магазина, патроны приходится вставлять, прилагая серьезное усилие. Один, второй, магазин становится в рукоятку как влитой. Отхожу от мишени на пятнадцать шагов, загоняю патрон в ствол и целюсь в центр листа. Бах! Неожиданно легкий спуск для такого серьезного пистолета. И еще раз, бах! Синеватый дымок поднимается из ствола и рассеивается в холодном осеннем воздухе. Я бы не удивился отсечке, семьдесят лет, как-никак, но сработали оба. А что у нас с мишенью? Неплохо, обе дырки чуть ниже и левее центра. Рука не дрожит, и глаза не бегают, значит, с десяти шагов в дом не промажу. Итак, все готово, осталось только выбрать время и место.

Место я нашел просто идеальное — узкий и темный проход, которым практически никто не пользовался, но кратчайший путь от остановки трамвая до дома аспиранта проходил мимо него и он ежедневно ходил именно этим маршрутом. Уличный фонарь, горевший над тротуаром у угла дома, отбрасывал в проход такую тень, что с трех метров невозможно было различить стоящего в проходе человека. А идущий мимо, попадал в световое пятно, проходя буквально в пяти-шести метрах от стрелка. Захочешь — не промажешь. Еще бы глушитель… Но где сегодня найдешь глушитель на «парабеллум»? Придется так.

Со временем тоже определился быстро. Домой аспирант возвращался обычно поздно, засиживался на кафедре, ведь своего компьютера у него не было. Разброс по времени возвращения — около получаса, осталось позаботиться только об алиби. В тот день я взял билет на десятичасовой сеанс в ближайшем кинотеатре. На входе поскандалил с контролершей, чтобы запомнила. Место мое было с краю, поблизости от выхода. Убедившись, что контролерша во время сеанса ослабила бдительность и отвлеклась, незаметно выскользнул из зала. Билет, естественно, сохранил. Связь между нами вряд ли возможно отследить, но мало ли.

Без двадцати одиннадцать я уже занял позицию в темном проходе. Появится сегодня или нет? Пройдет, не пройдет? Где-то в глубине души, я надеялся, что он уже вернулся домой, и стрелять мне не придется. По крайней мере, сегодня. Но «парабеллум» продолжал оттягивать карман ветровки своей неприятной тяжестью, напоминая о неизбежности. Патрон в ствол был дослан заранее, чтобы не спугнуть жертву достаточно громким сдвоенным щелчком. Минутная стрелка часов подобралась к предпоследней риске. Без пяти.

За последние пятнадцать минут через очерченное фонарем пятно прошли молодая пара, компания припозднившихся тинейджеров и пожилой мужчина, выгуливающий какую-то микроскопическую собачонку. Никто, кроме зловредного гнидодава, меня не заметил. А эта тварь с противным тявканьем устремилась в сторону моего укрытия. К счастью, коротенькие ножки не позволили преодолеть разделявшее нас расстояние быстрее, чем ушедший вперед хозяин отозвал своего «защитника». Собачонка тявкнула в последний раз и затрусила обратно.

Еще кто-то идет. В свете фонаря возникла тщедушная фигурка — он! Я торопливо выхватил из кармана пистолет, поймал его в прорезь прицела. Парень шел привычной дорогой, не глядя по сторонам, заметить меня в темном углу он не мог, но и мне прицелится, в таких условиях, оказалось непросто. Хрен с ним, тут всего метров десять. Палец попытался выбрать холостой ход спускового крючка, но тот поддался слишком легко. Предохранитель! Секунда потребовалась на его выключение, расстояние между нами сократилось еще больше, даже целиться уже не надо, можно так, навскидку. Щелк! Что за черт? Осечка?! Двойной щелчок затвора и патрон с негромким звоном прыгает по асфальту. А парень, по-прежнему ничего не замечая, идет дальше, теперь он удаляется от меня, стрелять придется в спину. Прорезь, мушка, выбрать холостой ход. Спуск слегка упирается, и жизнь человека повисает на каком-то миллиметре хода, оставшегося до схода ударника с шептала.