– Да, мертв. Ты должна испытывать облегчение.

Иден устремила на него странный взгляд.

– Облегчение?

– Ты сможешь закончить свою книгу.

– О. Конечно. – Она повернулась к кухне, что была позади нее. – Я могу приготовить завтрак?

– Я не голоден.

– Это тебе так кажется, потому что ты не пробовал мой острый омлет.

Босая, она прошла на кухню. Фрост наблюдал за ней, не в силах пошевелиться. Она достала из холодильника яйца, нахмурилась, когда увидела дату годности, но все же стала разбивать их в миску. Затем, открывая и закрывая полки и ящики, она нашла перец чили – старый, оставшийся, вероятно, еще от прежней хозяйки Шака, – и открыла баночку. Нашла сковородку и налила на нее немного масла.

– Хочешь поговорить о вчерашнем? – предложила она. – Я пойму, если ты не готов. Тебе нужно время.

Когда Фрост не ответил, Иден обернулась к нему.

– Все в порядке? – спросила она.

Фрост встал с дивана и, пройдя на кухню, остановился на пороге.

– Помнишь Робби Любина?

Заинтересовавшись, Иден вопросительно изогнула брови.

– Конечно. Он брат Наташи.

– Насколько я помню, ты рассказывала, что ездила к нему в Миннесоту, когда начала свое исследование для создания книги.

– Правильно, – сказала Иден. В ее голосе промелькнула легкая тревога. – Я же говорила тебе, что всегда хорошо делаю домашнюю работу. А что?

– И во время того же исследования, когда ты приезжала к Гильде Флорес, она показывала тебе спальню Нины, верно?

– Конечно. Ты сам это знаешь. А в чем дело?

Фрост старался не обращать внимания на гул в голове. Ему хотелось, чтобы внутри у него все умерло; им владело дикое желание ничего не чувствовать. Но это было невозможно. Женщина пришла к нему, и он впустил ее в свою жизнь. Он дал ей все, что она просила. И увлекся ею. Даже переспал. А она все это время манипулировала им. Все это время скрывала правду.

С самого начала интуиция подсказывала ему, что ей нельзя доверять. Надо было прислушаться к внутреннему голосу.

– В том, что ты раскрыла «Убийства у Золотых Ворот» еще семь лет назад, – сказал Фрост. – Ты знала, что убийца Руди Каттер, еще до того, как об этом узнали все остальные.

Заинтересованность, игривость, простодушие – все это исчезло с ее лица, и оно превратилось в маску ледяного спокойствия. Но, несмотря на маску, Фрост знал, о чем она думает. В одно мгновение она осознала, что он все понял. И она прикидывала, насколько много он знает и сможет ли все это доказать.

– Ты о чем, Фрост? – спросила Иден, решив не раскрывать себя.

– О рисунках Хоуп. С мамами и дочками. Это то самое звено, что объединяет все жертвы. Ну за исключением Кейти, но ты и так это знаешь, верно? Джесс так и не разобралась в схеме Каттера, потому что видела только один рисунок Хоуп. Я думал, что их вообще никто не видел, но это оказалось неправдой. Их видела ты. Ты увидела один на стене в спальне Нины, потом еще один, когда приезжала к Робби в Миннесоту.

Иден пожала плечами.

– Ну даже если и видела, то, совершенно очевидно, не обратила на них внимания. Или не придала им значения.

– Ты? Нет, ты бы не упустила такой детали. Ни за что. Представляю, какой всплеск адреналина ты ощутила. И как, трудно было утаить правду? Не выдать своего ликования, чтобы Робби ничего не заподозрил? Ты увидела тот рисунок и поняла, что у тебя есть улика, которая в одно мгновение поможет раскрыть все дело.

Иден выключила плиту. Она вымыла руки, повернулась спиной к прилавку и привалилась к столешнице. Ее лицо ничего не выражало. Никаких угрызений совести.

– Фрост, ты повредился рассудком?

– Я все понял. Не знаю, смогу ли я доказать это. Может, не смогу. Но я уверен, что даже ты, такая умная и хитрая, все равно оставила след. Сначала я не мог взять в толк, почему ты со всем этим не пришла к Джесс. Такой поступок был бы правильным, но на нем особой истории не сделаешь, правильно? Для писателя настоящей историей было бы самостоятельно найти убийцу. Именно это ты и сделала. Думаю, ты говорила с людьми в больнице, чтобы до конца изучить Хоуп. Ты лгала и говорила, что у тебя есть такой же рисунок? Или что у тебя недавно умерла мама и для тебя очень важно узнать, кто нарисовал этот маленький портрет? Наверное, установить связь было легко. Ты говорила с медсестрами, ушедшими на пенсию? Или подкупила кого-нибудь в отделе кадров, чтобы они для тебя собрали материал? Наверняка кто-то вспомнит, как ты задавала вопросы, Иден. Очень на это рассчитываю. Еще у нас будет твоя электронная почта и список вызовов. Не знаю точно, как ты сделала свое открытие, но рано или поздно ты выяснила фамилию Хоуп. А потом, проведя маленькое исследование по Хоуп, ты, естественно, подошла к Руди Каттеру. В тот период он уже нацелился на Хейзел Диксон. Ну а ты нацелилась на него.

Сейчас Иден уже не могла скрывать свою враждебность. Она была загнана в угол, и ей это совсем не нравилось.

– Если бы я выяснила имя Руди Каттера, я бы сообщила его полиции, – сказала она.

Фрост покачал головой.

– Нет. Только не ты. Для тебя как для писателя это был исключительный шанс. У тебя появился шанс встрять в жизнь серийного убийцы. Залезть ему в голову, пока он совершает свои преступления. Даже твой брат никогда не опускался до такого.

– Зря ты не стал писателем, – отрезала Иден. – Из тебя получился бы великолепный сказочник.

– Мне вот интересно, как ты все это устроила? – продолжал Фрост, игнорируя ее. – Пришла к Руди и сказала, что все знаешь? Заключила с ним сделку? Что будешь все держать в тайне, если он позволит тебе идти рядом с ним? Ведь ты как-никак заключила именно такую сделку со мной. Иден, до каких пределов ты дошла? Как далеко? Ты вместе с ним преследовала Хейзел Диксон? И была там, когда он перерезал ей горло? И он позволил тебе смотреть на это?

Фрост заглянул ей в глаза и понял, что он во всем прав. Она точно была там. И участвовала в убийстве. И после этого дороги назад у нее уже не было. Она превратилась в соучастницу.

– Думаю, мне стоит уйти, – сказала Иден.

– Никуда ты не пойдешь. Во всяком случае, пока не расскажешь мне о Кейти.

– Прости, Фрост. Я понимаю, что в последнее время на тебя многое навалилось, но ты несешь полный бред.

– Я тебе когда-нибудь рассказывал о почерке Кейти?

– То есть?

– У нее был ужасный почерк. Жуткий. Она сама не могла прочитать то, что написала.

– И что?

Фрост подошел к обеденному столу и вернулся с квитанцией из «Вкусной Пиццы», уже уложенной в прозрачный пакет для улик.

– Узнаешь?

Шей узнала. Шок был настолько сильным, что у нее даже расширились глаза, правда, всего на долю секунды, потому что она быстро овладела собой.