Он отбил звонок и с улыбкой на лице развернулся к столу.

Вот тут он меня и заметил.

– Доминика?! – его глаза выражали недоумение и… опасение? Ему явно не понравилось, что я тут тихонько стояла и слушала. – Что ты здесь делаешь? Как давно стоишь? Что ты слышала? Что из услышанного ты поняла?

Я только успевала моргать от количества вопросов, которые посыпались от Макса.

– Ээ… я только вошла, и я стучала, – сразу захотелось защититься от будущих нападок, – но ты не услышал. А так как время поджимает, я не могла ждать и поэтому вошла.

– А что случилось? Почему время поджимает? – кажется, он немного опомнился, и тон нашей беседы перетек в нормальное русло.

Вот и пришло мое время объясниться.

– В общем, я беру Юлика и Лайму, и мы сейчас уезжаем.

– Чтооо? Не понял. Что означают твои слова «беру и уезжаем»? Мы же вроде уже все обсудили! Ты со всем согласилась, так куда это ты собралась, снова забирая моего сына? – по лицу начали ходить желваки, кисти рук сразу собрались в кулаки, плечи и все туловище напряглись.

– А я разве не сказала? В аэропорт, встречать моих родителей. Мне казалось, я сказала, – мне и правда казалось, что я произнесла слово «аэропорт». Возможно, из-за того, что прокручивала в голове это предложение всю дорогу от комнаты до кабинета, или из-за его странной реакции на мое присутствие в кабинете я разволновалась и быстро произнесла главное, а второстепенное – куда именно – забыла.

Дослушав меня, Макс мгновенно расслабился.

– Ника, ты и здорового в могилу сведешь, честное слово.

Он подошел ко мне, обнял и поцеловал в лоб.

– Хорошо, езжайте. Только поедете на моей машине и с моим шофером. А потом мне расскажешь, как все прошло. Хорошо, малыш?

Если и было желание возразить, то после «малыша» хотелось только объятий и поцелуев.

Макс так нежно меня обнимал и немного покачивал.

– Сегодня вернетесь?

– Нет, думаю, останемся на квартире. Там все и обсудим.

– Ясно. Хорошо. Юлик еще спит?

Я кивнула.

Продолжая стоять в обнимку, мы вели дальше разговор:

– Разбудишь или подождешь, когда проснется?

– Подожду, не то всю дорогу будет капризничать.

– Ну, хорошо. Надо еще отцу сказать, а то он уже готовится к встрече с твоими… – Кем? Он не договорил.

– Скажешь сам, хорошо. И еще, – специально держу паузу, – телефон верни.

– Вот женщина! Я уже столько вариантов прокрутил «что еще?», а она – телефон!

Он разомкнул наши объятия и подошел к столу. Открыв полочку, достал оттуда мою сумку.

– Она все это время была тут?! – я была шокирована.

Несколько дней без своих личных вещей все же причиняли дискомфорт. И речь не только о телефоне, хотя без него тоже очень неудобно, а об элементарном: расческе, заколке, косметике и так далее.

– Извини, малыш, что сразу не отдал.

– Да ладно. Что уже сейчас об этом говорить. Ну , мы пошли собираться.

– Хорошо, я провожу.

Мы снова поднялись наверх. Юлик как раз проснулся. Лайма взяла сумку с его вещами, которые вчера привезла, в руку и уже выходила из комнаты, как Макс ее задержал.

– Доминика, я думаю, пусть сумка останется здесь. Наверное, у тебя дома еще есть вещички Юлика. А эти пусть подождут вашего возвращения в нашей комнате.

Я согласилась на эту странную просьбу Макса. К тому же в квартире на самом деле огромное количество детских вещей, а тут – только самое необходимое и сменка.

Взяв сыночка на руки, мы спустились вниз.

Провожали нас так, как будто уезжаем на годы. Вышли на крыльцо дома все, начиная от отца семейства и всех братьев до Марии Степановны.

Переобнимались и перецеловались со всеми, особенно усердными в этом деле были Кеша и Валя в отношении Лаймы. Попрощались и двинулись в путь. Макс выделил нам огромный внедорожник, в котором поместятся без проблем и мои родители, когда мы их заберем.

Поездка до Шереметьево заняла около часа, а после мы, забрав моих родителей, двинулись в сторону квартиры.

Мой папа, мама и, как я и предполагала, дядя Дима вели себя очень учтиво. Увидели ребенка в машине, но никак это не прокомментировали. Очевидно, считая, что Юлик – сын Лаймы. Ох… и тяжелый же разговор мне предстоит!

Я свои силы переоценила. Ничего не смогла им рассказать. Говорили на посторонние темы, но только не о самом важном.

Родители поняли, что я собираюсь рассказать что-то серьезное, но никак на это не решаюсь, поэтому дали мне время.

Поиграли с Юликом, поболтали с Лаймой. Ну, вот и все.

Отец решил на ночь уехать в отель. Так как жили мы в двухкомнатной квартире, всех разместить не получалось. Но я подозреваю, что, скорее всего, ему было неприятно видеть рядом с мамой другого мужчину.

Дядя Дима и мама расположились в зале, а я с Юликом и Лаймой – в спальне.

Было около двух ночи – а сна ни в одном глазу. Решила встать, сходить на кухню. «Может, чай с мелиссой успокоит мои нервы».

Заварила, только села за стол, как на кухню вошла мама.

– И мне налей, дочь.

Мы обе устроились за столом. И повисла тишина, но тишина легкая, успокаивающая. Каждая думала о своем.

Я – о Максе и Юлике. А мама… мама, вероятнее всего, об отце. Я несколько раз ловила ее взгляд, направленный на него. И в нем не было отчужденности или безразличия, там была любовь. Она продолжала его любить, но уже не так как раньше, иначе бы не смогла быть с другим.

– До сих пор любишь? – пояснять, кого именно, не стала.

– Не знаю, – просто ответила она, – определенно, что-то есть… но сказать точно… не могу.

– И что думаешь?

– Ничего. Каждый из нас уже сделал свой выбор.

– Он же просил тебя вернуться?

– Да.

– Почему отказала?

– Не желаю Диме почувствовать то, что испытала сама, когда твой папа меня бросил. Я люблю Диму. Своей любовью, но люблю. И он меня любит. А к твоему папе… не знаю… просто он моя первая любовь. К тому же у нас есть ты, моя девочка.

– А если бы не было дяди Димы? Вернулась бы?

Мама задумалась, прежде чем ответить.

– Скорее нет, чем да. Он не задумываясь сделал мне очень больно, ради женщины, которая бросила его пятнадцать лет назад, чтобы удачно выйти замуж. И он не только предал меня, он еще и тебя оставил. Свою единственную дочь. Не думаю, что смогла бы его простить.

– Мам, а что ты скажешь, если узнаешь, что я простила мужчину, который тоже меня предал?