я стараюсь докопаться, отчего он погиб на самом деле.

— Вы учуяли что-то неладное? — спросил Давенпорт, крутя пуговицу, которая еле держалась на халате.

— А иначе концы не сходятся с концами.

— Послушайте, Фрэнк, — испуганно перебил его Давенпорт. — Мне только казалось, что Листер обречен, больше ничего я не хотел сказать. Я знать ничего не знаю, как вы, а я не видел Дика целую вечность.

— Когда вы видели его последний раз?

— Пожалуй, года четыре назад.

— В Челтнеме?

— Нет. Впрочем, да. Я был там по делам службы, — поправился быстро Давенпорт.

— Вместе с Присом проводили расследование, не так ли?

Давенпорт посмотрел на него с изумлением.

— Откуда вам это известно? Предполагалось, что это останется тайной.

— Так оно и есть — для лондонских досье. Но то, что попало в досье, уже не является для всех тайной.

— Но Прис обещал… — начал Давенпорт.

— Что обещал?

— Что я останусь в тени.

— Почему?

— Неважно почему, — разнервничался Давенпорт.

— Неужели? — в голосе Стрейнджа прозвучали угрожающие саркастические нотки.

Давенпорт нервно теребил пальцы, потом выдавил из себя:

— Не говорите никому, Фрэнк, но меня использовали против Листера.

— На вас нажали?

Давенпорт удрученно кивнул.

— Зачем вы поддались?

— Мне сказали, что это в национальных интересах, дабы успокоить окружающих, ложь во имя правого дела.

— Кто сказал?

— Хейтер.

— А вы?

— Мне пришлось засвидетельствовать, что информация, на которой Листер основывал свои обвинения, относилась к секретному набору нестандартных программ, созданных здесь, в Кройдоне. Это объясняло, почему он никогда раньше не видел индекс.

— Вам показали улики, которые собрал Листер?

— Нет.

— Следовательно, вы понятия не имеете, чего он добивался?

— Нет. Я не хотел вмешиваться.

«Возмутительно, — думал Стрейндж, — почему никому ни до чего нет дела!» — а вслух произнес:

— То есть вы сказали, что вам велели.

Давенпорт утомленно кивнул.

— Конечно, меня раздирали сомнения. Ночами я не спал, но соблазн был слишком велик.

— Какой соблазн?

— Мне пообещали увеличить зарплату, а я был в очень стесненном положении, по уши в долгах. Слишком много средств безвозвратно ушло в складной велосипед. Нужно было еще больше. Лгать ради страны — не все ли мы постоянно этим занимаемся? Просто в моем случае все обстояло гораздо драматичнее.

— Что говорил Листер?

— Ничего.

— Как так?

— Он отказался со мной говорить. Больше я его не видел. — В глазах-бусинках Давенпорта стояла неподдельная скорбь. Он явно был огорчен. Стрейндж заметил, что миссис Давенпорт исчезла.

— Знаете, я ни с кем об этом не говорил. Стыдно было. Но я думал, что все останется в тайне. К тому же меня заверили, что дело делается во имя справедливости.

— Да было ли оно справедливым? — Стрейндж сурово посмотрел на собеседника. — Что скажете на то, что от Листера исходила настоящая угроза, но Хейтер старался делать вид, будто ее не существует? — Давенпорт пытался что-то вставить, но Стрейндж перебил его. — Слухи про Листера были верными. Именно Листер, устраивая шумиху, заметал свои следы. Хейтер был сбит с толку. Он ничего не желал знать.

— Я…

Стрейндж был неумолим.

— Знаю, вы думаете, что Листер убит. Это сделали не вы, а кто-то другой.

— Что… что вы говорите? — Давенпорт заикался от ужаса.

— Листер на кого-то работал, а тот перестал ему доверять. От Листера и избавились.

— Вы хотите сказать, что он — шпион? — обрадовался Давенпорт.

— Вы говорите это, Джон.

— Слишком многое в управлении висело на волоске. — Давенпорт задумчиво уставился в стакан. — Люди стали слишком много знать, слишком злоупотреблять своей властью. Пятнадцать лет назад о нашем учреждении слыхом не слыхивали, а теперь оно у всех на виду. Полагаю, кому-то могло прийти в голову заслать туда верных людей. Что ж, они были правы. Странно, конечно, было думать так о Листере, но я не удивлен. — Давенпорт говорил медленно и серьезно. — Фрэнк, я начинаю опасаться того состояния, в котором мы сейчас пребываем. Власть означает безнаказанность. Никто не знает, чем занимается другой. Вы знаете лица, но не имена, или имена, но не данные шифра. В шифре содержится ключ ко всему в управлении. Все — на магнитофонной ленте. Вот что меня пугает.

— Почему?

— Каждый день добавляется что-то новое. Знаете доктора Мейера, голландца? Это он стоит за всем этим. Собирает всю информацию. Образование, здоровье, политические взгляды, страховка, кредит — вое у него. Думаю, что большинство людей не осознают, сколько информации собрано о них в министерстве, в подразделениях по борьбе с подрывными действиями. Власть над людьми — вот что пугает меня, Фрэнк.

— Вы не верите в службу безопасности?

— Мне бы хотелось верить. Но силы безопасности, которым мы служим, — не подконтрольны парламенту. Их действия не регулируются законом. Об их отчетности и говорить не стоит…

Стрейндж перебил его.

— А вера в людей, которые…

Давенпорт отмахнулся.

— Знаю, знаю, так всегда говорят. Наверно, когда-то так оно и было. Но недолго. Министерство слишком уязвимо, чтобы прежняя простая система безопасности устояла перед жизнью. Возьмите нашу программу по сбору данных. Каждая частичка информации влечет за собой другую. И так без конца.

— Итак, вы согласны, — Стрейндж направил беседу в прежнее русло, — что если Листер предал управление, его следовало разоблачить.

— Конечно.

— Но Хейтер, как я говорил, хотел все скрыть. Сами знаете, во всем, что касается управления, он очень честолюбив. Если бы он признал правду о Листере, это скомпрометировало бы управление в глазах других секретных агентств.

— Поэтому я и обещал хранить тайну.

— Все гораздо секретней, чем вы себе представляете. Секретней, чем мне говорили.

Давенпорт вытаращил глаза от изумления.

— Поэтому я здесь. Хочу кое-что выяснить, — рискнул заметить Стрейндж.

— Неужели? До чего… интересно… да, понимаю. — Это откровенное заявление Давенпорт воспринял с явным замешательством. — Но Листер мертв, — возразил он, — вряд ли вы до чего докопаетесь.

— Почему же? — насмешливо взглянул на него Стрейндж.

— Неужели не дошло? Ведь все данные в заметках Листера, а они погребены в архивах министерства, если вовсе не уничтожены. Вам не удастся их раздобыть, особенно теперь, в отставке. К тому же, если Хейтер…

Стрейндж прервал его и незлобиво упрекнул.

— Джон, вы невнимательно слушали. Я сказал, что занимаюсь делом Листера с момента своей отставки. И не безрезультатно. — Стрейндж положил портфель на колени. — Тут, — произнес он торжественно, — хранится документ, который все разоблачит. Это — ксерокопия с подлинных заметок Листера, сделанных через минуту после того, как Эллисон покинул терминальный класс.

Давенпорт изумился.

— Когда? — запнулся он. — Как вам это удалось?

— Не задавайте глупых вопросов, — обрубил Стрейндж. — Мне нужно знать, что в этих заметках. И это должно остаться между нами.

Волнуясь, маленький человечек стал изучать заметки, повизгивая