– Нет, нет, нет! Нет, черт возьми!!! – Ее голос был достаточно громким, так что она даже услышала эхо, отразившееся от стенки холодильника, от стекла духового шкафа и выложенных керамической плиткой рабочих столиков.

Кот попыталась отодвинуться от стола и встать, но цепь, петлей охватывающая массивную центральную тумбу стола, ограничивала ее свободу.

Даже если бы Кот уперлась каблуками в пол и попыталась отъехать назад, то, скорее всего, она все же не смогла бы сдвинуться с места или – дюйм за дюймом – поволокла бы за собой и обеденный стол. И сколько бы она ни старалась, ей не удалось бы натянуть цепь достаточно сильно, чтобы разорвать ее.

Но решимость Кот не сдаваться все еще была тверда как алмаз.

– Нет, черт побери, нет. Невозможно… Нет! – бормотала она, стискивая зубы.

Она подалась вперед, туго натянув вторую цепь, что шла за ее спиной от левого наручника к правому. Сзади она была переплетена с вертикальными спицами спинки стула, скрытыми привязанной к ним мягкой подушечкой. Кот напряглась, надеясь услышать треск сухого дерева, потянула сильнее, дернула раз-другой, потом навалилась всей своей массой и вдруг почувствовала, как острая боль, словно кнутом, обожгла шею и правую сторону лица. Это были последствия сильного удара, который нанес ей Вехс, но Кот не собиралась сдаваться боли. Она рванулась изо всех сил, наверняка расцарапав эту чертову мебель, и принялась тянуть и тянуть, одновременно слегка наклоняя стул вперед на передних ножках и прижимая его к полу весом своего тела.

Она дергалась и рвалась до тех пор, пока мускулы на руках не затряслись от неимоверного напряжения.

«Нажимай».

Кот захрипела от напряжения и разочарования, чувствуя, как раскаленные иглы боли впиваются в затылок, шею, плечи и руки.

«Жми давай!»

Она вложила все, что можно, в новое титаническое усилие и так стиснула зубы, что челюстные мышцы свело судорогой. Она налегала на цепь и тянула ее до тех пор, пока не почувствовала, что вздувшиеся на горле и на висках артерии вот-вот лопнут, и не увидела перед глазами бешено вращающиеся шестеренки серебристо-белого и огненно-красного цветов. Но ее усилия не были вознаграждены. Спицы в спинке стула оказались на удивление толстыми и прочными, но и соединены они были надежно.

Сердце Кот стучало оглушительно громко, отчасти из-за напряженной борьбы, отчасти потому, что она вся буквально кипела от восхитительного предвкушения близкой свободы. Это было безумно, безумно, безумно глупо – она же все еще была скована цепями и наручниками и не сумела пока ни на йоту приблизиться к тому, чтобы разорвать оковы, – однако отчего-то Кот чувствовала себя так, словно она уже освободилась и ожидала только того, чтобы реальность догнала ощущение и чтобы свобода, которой она для себя желала, скорее стала явью.

Некоторое время она сидела спокойно, думая и пытаясь отдышаться.

На лбу ее выступил пот.

Она решила на время оставить стул в покое. Чтобы избавиться от него, ей нужно было иметь возможность вставать и ходить. Пока она не справится со столом, об этом нечего и думать.

Но она не могла наклониться вперед, чтобы дотянуться до гайки карабина, с помощью которого длинная цепь, огибавшая стол и ножки стула, была прикреплена к более короткой цепи, соединявшей ее скованные лодыжки. Если бы не это, она уже давно освободила бы ноги от обоих предметов обстановки.

Сумей она опрокинуть стол, длинная цепь соскользнула бы с основания тумбы. Или не соскользнула бы? Темнота мешала Кот рассмотреть, как Вехс все это устроил и выйдет ли что-нибудь путное из ее плана. Оставалось только надеяться, что ее гениальная идея сработает.

К несчастью, стул, на котором сидел Вехс, стоял глубоко под столом прямо напротив нее и мешал осуществлению этого замысла. Чтобы стол упал, надо было каким-то образом убрать с его дороги стул, однако Кот никак не удавалось протянуть ноги достаточно далеко, чтобы оттолкнуть его пинком – ей мешали наручники и широкая центральная тумба, похожая на бочку. Цепи не позволяли Кот даже выпрямиться и привстать настолько, чтобы перегнуться через столешницу и попробовать повалить стул руками.

В конце концов она не придумала ничего лучшего, чем попытаться сдвинуться назад, отталкиваясь от пола ногами и таща за собой стол. Если ей удастся отодвинуться хотя бы на некоторое расстояние, второй стул не будет препятствовать ее попыткам опрокинуть стол.

Кот уперлась пятками в пол и напрягла ноги, однако стол оказался настолько тяжелым и неподатливым, что она подумала, уж не лежит ли в центральной тумбе мешок с песком, который в обычных условиях придавал бы ему бóльшую устойчивость. Иного выхода она, однако, не видела и потому еще сильнее уперлась ногами. Наконец стол заскрипел и подался, продвинувшись по виниловой плитке на несколько жалких дюймов. На столе зазвенел о тарелку с сэндвичами стакан с водой.

Задача оказалась гораздо труднее, чем Кот ожидала. Порой ей даже начинало представляться, что она могла бы выступать в одном из тех дурацких телевизионных шоу, где участники, демонстрируя свою силу, тянут зубами груженый железнодорожный вагон. Тем не менее стол постепенно поддавался ее усилиям, и через пару минут – сделав два перерыва, чтобы перевести дух, – Кот уже начала беспокоиться, что сейчас упрется в стену между кухней и бельевой, в то время как ей необходимо было оставить для маневров хотя бы небольшое пространство. В темноте Кот было довольно трудно оценить свои достижения, но она решила, что протащила стол фута на три – вполне достаточно для того, чтобы стул Вехса не мешал его повалить.

Стараясь щадить свой пострадавший указательный палец, Кот уперлась снизу в столешницу и попробовала приподнять. Стол явно весил намного больше ее – круглый верх его был сделан из двухдюймовой сосны, тумба тоже была набрана из толстых досок и стянута железными обручами, а внутри ее лежал какой-то дополнительный груз. К тому же Кот не могла встать, и это не позволяло ей использовать всю свою силу. Наконец она почувствовала, что край бочки приподнимается – сначала на дюйм, потом на два. Стакан опрокинулся, покатился под уклон, разбрызгивая воду, упал на пол и разбился. Тарелка с бутербродами тоже поехала по столешнице, и Кот, чувствуя, что ее план срабатывает, прошипела сквозь стиснутые зубы торжествующее «ага!», но она недооценила вес стола и не рассчитала своих сил, и уже в следующее мгновение ей пришлось отступить. Стол с грохотом встал на прежнее место.

Кот несколько раз согнула и разогнула ноющие мышцы, набрала в грудь побольше воздуха и снова пошла в атаку. Она расставила ноги настолько широко, насколько позволяли цепи, и уперлась ладонями в нижнюю поверхность столешницы, зацепившись большими пальцами за ее скругленный край. На этот раз она напрягла не только руки, но и ноги и, налегая на стол, попыталась одновременно подняться. Каждый дюйм подъема давался ей с огромным трудом и напряжением всех мышц, зато стол наклонялся все сильнее и сильнее. Цепи не позволяли Кот выпрямиться полностью или хотя бы наполовину, поэтому в конце концов она оказалась стоящей в крайне неудобной и напряженной позе, задыхаясь под тяжестью стола. Колени и бедра дрожали от напряжения, однако стол уступал, поднимаясь все выше и выше, поскольку каждый выигранный дюйм увеличивал рычаг.