* * *

Наконец, самая важная группа зверозубых – Eutheriodontia (они же Therosauria, или Eutherapsida). В первом приближении они делятся на Therocephalia (или Scylacosauroidea) и Cynodontia (или Galesauroidea). У них появилась масса продвинутых черт, большей частью связанных с усилением жевательных способностей. Развилось длинное вторичное нёбо, так что хоаны, наконец, отодвинулись далеко назад, и можно было долго и вдумчиво жевать. Височная мышца стала больше, что вызвало целый каскад изменений. Височное окно соединилось с глазницей, задняя часть нижней челюсти изогнулась наверх в виде восходящей ветви с отдельным венечным отростком – рычагом для височной мышцы, которая стала крепиться на сагиттальный гребень на макушке, который поднялся на том месте, где зияла теменная глазница, которая тут же у большинства эутериодонтов исчезла. Зубы окончательно разделились на резцы, клыки и щечные; исчезли нёбные зубы.

Вероятно, у самых продвинутых появились губы, а стало быть – потенциальная возможность сосать молоко (впрочем, современные однопроходные лижут молоко и без губ). Нижнечелюстной сустав стал почти как у млекопитающих, возможно, появилось наружное ухо. Скелет стал легче, ноги прямее, существа бодрее, а для этого, вероятно, возникла диафрагма, отделившая брюшную полость от грудной и давшая еще одно направление растяжения легких и, стало быть, углубившая вдох. По крайней мере, ребра в поясничном отделе исчезли. Самое главное – сильно увеличилась мозговая коробка, что явно говорит о том, что зверозубые поумнели. Понятно, что все эти изменения произошли не вдруг; здорово, что обилие материала позволяет проследить детали и этапы эволюции.

Therocephalia – очень важная группа, так как это – неудачная попытка стать млекопитающими. Эти мелкие животные выглядели как помесь саламандры, ящерицы и крысы. Голова в целом повторяла форму горгонопсий, но в уменьшенном, приплюснутом и вытянутом варианте; теменной глаз сохранялся, но был уже совсем крошечным, тесним формирующимся сагиттальным гребнем; вторичное нёбо было зачаточным, хоаны все еще располагались в передней части ротовой полости. Несмотря на это, один из древнейших тероцефалов – южноафриканский кептенский Glanosuchus macrops – уже имел носовые раковины, подобные таковым у млекопитающих, а также среднее ухо, почти строго промежуточное между рептилийным и млекопитающим вариантами. Большей частью тероцефалы были мелкими насекомоядными зверьками. Известно великое изобилие тероцефалов, но большинство из них «на одно лицо» – Ictidodraco longiceps, Rubidgina angusticeps, Ictidosuchops intermedius, Lycideops longiceps и многие-многие прочие: вытянутая совершенно плоская, как катком прокатанная, голова, острые зубки, крупные клыки, очень большие глаза.

На общем фоне выделяется Euchambersia mirabilis, за клыками которой располагались огромные полости с желобком, ведущим к основанию клыка. Скорее всего, в полости размещалась ядовитая железа. Видимо, следствием ядовитости было и исчезновение заклыковых зубов и скуловой дуги у эучамберсии – отравленная добыча не могла сопротивляться, так что на ее удержание приходилось тратить намного меньше сил.

Названием замечателен Gorynychus masyutinae: назван он в честь Змея Горыныча, но одновременно играет на созвучии с английским словом «гори» – «окровавленный» и греческим «онихус» – «коготь». Этот зверь размером с волка жил в конце перми на территории нынешней Кировской области и был самым крупным хищником котельнической фауны, тираня тамошних парейазавров.

Были и водоплавающие тероцефалы. В водах плескались Viatkosuchus sumini и рыбоядный Annatherapsidus petri размером с выдру, а также совсем мелкий Perplexisaurus foveatus, имевший зато очень большой мозг и электрорецепторные органы на морде, с помощью которых он находил моллюсков и прочую беспозвоночную мелочь в придонной мути.

Тероцефалы самого конца перми – Moschowhaitsia vjuschkovi и Megawhaitsia patrichae – заметно подросли (у последнего вида череп достигал полуметра) и вытеснили горгонопсов из ниши главных хищников, хотя сами все еще были довольно примитивны и не слишком прытки, о чем явно свидетельствуют растопыренные в стороны короткие лапы. Каналы в челюсти мегавайтсии могут быть следами ядовитых протоков. Если это так, то понятно, почему у нее не было саблезубых клыков – они просто были не нужны. Между прочим, ядовитость сама по себе говорит о теплокровности жертв – дицинодонтов, ведь холоднокровное животное с низким обменом быстро от яда не погибнет и может далеко убежать от хищника.

Cynodontia – прямые предки млекопитающих. Самые ранние и примитивные цинодонты – Charassognathus gracilis из вучапинского века Южной Африки, а также немного более поздние и продвинутые Procynosuchus из Германии, Замбии и Южной Африки еще имели расположенные спереди хоаны. Это были совсем мелкие зверюшки, длиной 25 – 50 см, скорее всего, насекомоядные. Чуть крупнее была Dvinia prima (она же Permocynodon sushkini) из самого конца перми – вятского века Архангельской области. Ее зубы были очень оригинальны: острые резцы, «предклык», клык и задние зубы, причем верхняя зубная дуга намного шире нижней, так что верхние зубы не смыкались с нижними, а только плотно ухватывали добычу, тогда как нижние давили ее о нёбо. Задние зубы овальные, плоские, с множеством крупных бугорков по периметру и мелких в центре. Носовая полость двинии уже была устроена почти как у млекопитающих, с разделением решетчатой и верхнечелюстной носовых раковин и, соответственно, верхнего обонятельного и нижнего дыхательного носовых ходов. Некоторые палеонтологи считают это приспособлением для нагревания вдыхаемого воздуха и, стало быть, признаком теплокровности.