Передача вируса Эбола в виде мелкодисперсного аэрозоля представляется очень редкой, если она вообще возможна. Вероятно, оказавшиеся в воздухе частицы нестабильны, или же количество вирусов, содержащихся в мелких частицах, недостаточно для передачи инфекции новому хозяину. Альтернативно, ротоглотка и легкие могут не быть оптимальными входными воротами инфекции. Тем не менее важно отметить, что эболавирус Рестона может эффективно передаваться в эксперименте рото-носовым путем, и нельзя с полной уверенностью исключить воздушно-капельное заражение сотрудников Рестонской лаборатории (Marsh, Hanning, Robinson, 2011; WHO, 2009). Генетическое разнообразие, которое могут опробовать вирусы рода эболавирус, может быть достаточным для сохранения широкого спектра вирулентности у людей и, вероятно, различных степеней возможности к передаче воздушно-капельным путем среди прочих приматов за исключением людей (Miranda, Miranda, 2011). Генетические различия, лежащие в основе различия фенотипов, остается загадкой. Неясно, какое генетическое расстояние отделяет виды Эбола, которые могут распространяться в мелких аэрозольных частицах, от тех видов, для заражения которыми необходим тесный телесный контакт с достаточно большими количествами телесных жидкостей (можно только гадать, сохраняет ли первый тип вируса столь же высокий уровень патогенности).

Единичная фенотипическая разница, отличающая высокопатогенные типы эболавирусов (например, вирус геморрагической лихорадки Эбола) от вирусов, вызывающих доброкачественное заболевание (эболавирус Рестона), вполне понятна. Эта разница проистекает от различий на уровне взаимодействия вируса и хозяина, которое модулирует способность вируса к извращению наших врожденных и адаптивных иммунных ответов. Несмотря на дивергенцию нуклеотидных последовательностей, подлинный характер генетических различий, за счет которых кодируются разные патогенные свойства этих линий вирусов Эбола, остается загадкой, погруженной во тьму сложной и запутанной эволюционной истории. Неудивительно, что эти разнообразные вирусные визитеры, непрошено посещающие нас, обладают разной степенью вирулентности, так как они в течение длительного времени эволюционировали независимо друг от друга, возможно, в организмах разных хозяев, служивших для вирусов резервуарами.

Невзирая на успешные в целом попытки обуздать межвидовые перескоки вируса Эбола, им были инфицированы 2500 человек, из которых более тысячи пали жертвой заболевания за период с 1976 года, когда вирус впервые появился, по 2013 год. С человеческой точки зрения, это весьма внушительные цифры, но, с другой стороны, они вселяют уверенность в том, что вирус Эбола едва ли сможет стать причиной глобальной эпидемии или стать эндемическим вирусом для людей, подобно ВИЧ. Так же как зоонозный SIVcpz, который посеял пандемию ВИЧ среди людей, межвидовая передача вируса Эбола чаще всего происходит в результате прямого контакта с инфицированными приматами (или с трупами приматов). Во всяком случае, так происходило заражение во время вспышки в Демократической Республике Конго в 2014 году, которая протекала по прежнему обнадеживающему сценарию и быстро угасла. Другая вспышка, случившаяся в Гвинее, была необычной с самого начала. За исключением единственного случая, все остальные вспышки регистрировались в Центральной Африке. Тот исключительный случай имел место в Кот-д’Ивуаре, где заболевание было вызвано заражением от инфицированного шимпанзе. После этой вспышки вызвавший его вирус больше не появлялся. Открытие того факта, что вирусы Эбола циркулируют среди животных Гвинеи, удаленной от экваториального района Центральной Африки, стало весьма неприятным сюрпризом. Самым тревожным был беспрецедентный масштаб вспышки, поколебавший твердое убеждение в том, что вирусы Эбола никогда не смогут стать причиной глобальной эпидемии и эндемическими для человека вирусами.

Все началось с возникновения нераспознанного заразного заболевания в глухих районах Гвинеи, и прошло некоторое время, прежде чем вспышка привлекла внимание международных организаций в марте 2014 года; нет никаких сомнений, что вспышка началась в декабре 2013 года. Нулевым пациентом стал двухлетний ребенок, девочка по имени Гекеду из деревни Мелианду. У ребенка возникли симптомы, характерные для этой вспышки: лихорадка, кровавый понос и рвота. Исторически сложилось так, что эболавирусные инфекции получили название геморрагическая лихорадка Эбола, но недавно этот термин заменили другим – болезнь вируса Эбола, чем хотели подчеркнуть, что симптомы болезни могут различаться для разных вспышек. Наружное кровотечение (геморрагии) не наблюдали во время эпидемии лихорадки Эбола 2014 года.

Первое сообщение об этой вспышке появилось в научной литературе в октябре 2014 года (Baize et al., 2014). Штаммы обнаруженного вируса были исследованы, и ученым удалось расшифровать всю нуклеотидную последовательность его генома, что позволило выявить филогенетические отношения с вирусами, вызывавшими предыдущие вспышки. Это был самостоятельный таксон вируса Эбола, не являвшийся прямым потомком выделенных ранее вирусов. Быстрота проведения анализа ознаменовала еще одно отличие этой вспышки: ученые впервые смогли проанализировать генотипы и эволюцию эболавируса почти в режиме реального времени. Анализ изолированных групп пациентов позволил собрать необходимые эпидемиологические данные о передаче болезни, и ученым удалось ретроспективно проследить все этапы распространения вируса. Развитие эпидемии проследили до заболевания и смерти членов семьи нулевой больной, акушерки, которая ходила по деревням, плакальщиц на похоронах, которые разнесли инфекцию по своим родным деревням. Вспышка быстро распространилась вдоль шоссе, ведущего в Конакри – столицу Гвинеи и крупный город, где первые случаи заболевания были зарегистрированы к марту 2014 года. После этого эпидемия перешагнула государственную границу Гвинеи. Два штамма возбудителя были обнаружены в Сьерра-Леоне после того, как плакальщицы, присутствовавшие на похоронах в Гвинее, пронесли вирус через границу. На пике эпидемии болезнь свирепствовала в Гвинее, Сьерра-Леоне и Либерии. Вспышки в Нигерии и Мали были быстро локализованы, но инфекция тем не менее достигла Сенегала, США, Великобритании, Испании и Италии. Всемирная организация здравоохранения объявила о международном уровне опасности.

Почти через два года после заболевания ребенка в Гвинее ВОЗ сообщила о 25 575 случаях заболевания. Умерли 11 313 человек (WHO, 2015c). Неделя, закончившаяся 4 октября 2015 года, стала первой, в течение которой начиная с марта 2014 года не было зарегистрировано ни одного нового случая заболевания. 4 октября из больницы в Сьерра-Леоне был выписан последний больной. Казалось, что со вспышкой было покончено. Тем не менее в конце октября в Гвинее были зарегистрированы новые случаи. Беспрецедентный масштаб эпидемии, захватившей Сьерра-Леоне, Либерию и Гвинею, был поразительным и обескураживающим. По мере распространения эпидемии заболеваемость в Сьерра-Леоне и Гвинее стала снижаться на фоне противоэпидемических мероприятий. Самая большая опасность катастрофического развития событий исходила теперь из Либерии, где в течение некоторого времени заболеваемость росла по экспоненте, что говорило о неконтролируемом распространении болезни (Fishman, Khoo, Tuite, 2014). Помимо озабоченности по поводу гуманитарной катастрофы местного значения, возникла тревога в связи с реальной возможностью перерастания вспышки в глобальную пандемию. С точки зрения эволюционной вирусологии вирус лихорадки Эбола получил неограниченный и неконтролируемый доступ в организм человека и возможность осуществлять передачу по многочисленным и независимым цепям. Это, конечно, является движущей силой эволюции под отчетливым давлением отбора со стороны нового хозяина – человека. Был поставлен вопрос: приведет ли адаптивная эволюция к таким генотипическим изменениям вируса, которые смогут повлиять на исход эпидемии? Сможет ли эволюция трансформировать эболавирусы в такой же успешный патоген, как вирус СПИДа, появившийся на пятьдесят лет раньше?