Рузвельт по праву считается главной фигурой в становлении курса Вашингтона на сотрудничество с Москвой в 1941–1945 гг., лидером, выступавшим за развитие взаимовыгодных связей между двумя странами в послевоенное время. Но, несмотря на то определяющее влияние, которое оказывал президент на внешнюю политику США, рядом с ним действовали как сторонники, так и противники сотрудничества с СССР. Против политики на более тесное сближение с Москвой выступали многие влиятельные конгрессмены, представители различных национальных меньшинств, проживающих в Америке (в том числе этнические поляки); критика Советского Союза в США исходила и от католической церкви. Целью этих кругов было ужесточение американского курса в диалоге с СССР. Кроме того, отношение Рузвельта к России и к ее участию в послевоенном устройстве Европейского континента не было заранее предопределено. В его суждениях о СССР переплетались элементы стратегии, геополитики и идеологии. Он видел возможности сотрудничества с Советским Союзом и его опасность для американских интересов. Рузвельт размышлял о глобальной системе послевоенной безопасности, организации объединенных Наций, но находился под давлением военно-промышленного комплекса США, который в перспективе вел страну к утверждению силового господства США в мире. Все эти моменты заставляют несколько по-иному посмотреть на личность самого Рузвельта в контексте советско-американских отношений военного времени, еще раз задуматься о мотивации его решений в европейских делах.

Решающим образом на позиции президента сказывалось положение на фронтах войны, сила противостояния СССР германской агрессии, его способность не только выдержать удар Германии, но и организовать успешное наступление. И если в начале войны перед Вашингтоном стояла задача удержать СССР в борьбе, получить гарантии его дальнейшего сопротивления агрессорам, то на рубеже 1943–1944 гг. у многих западных политических деятелей, в том числе у Рузвельта, возникли опасения ведения Москвой самостоятельной игры в европейских делах, противоречащей широким военно-политическим и экономическим интересам США. Тем не менее, как Рузвельт, так и Черчилль на протяжении всей войны чрезвычайно нуждались в неослабном сопротивлении, а затем и наступления Красной армии на германский вермахт в Европе. Советский Союз был необходим им и для скорейшего завершения войны на Тихом океане. В подобной ситуации они вынуждены были считаться с интересами СССР, поскольку главные судьбы войны продолжали решаться на советско-германском фронте.

В основу противостояния СССР и США в годы холодной войны легли противоречия геополитического характера. Но эти противоречия, утягивая на дно былое военно-политическое сотрудничество двух стран, все более обрастали грузом идеологических, социально-экономических, культурных разногласий – факторами, которые на последующих этапах зачастую становились решающими в выборе вариантов поведения сторон на международной арене. Что касается многих представителей политической элиты США, то корни их враждебности к СССР и его строю оказались весьма живучи. Все это проявилось в новых условиях окончания войны в виде ожесточенной критики действий Москвы и призывов поставить заслон коммунизму, несмотря на все предыдущее сотрудничество. Более того, саму эскалацию холодной войны невозможно понять, не учитывая стремление Вашингтона и Москвы распространить свою систему ценностей на другие регионы мира. Но все эти моменты в полной мере проявились уже в период жесткого противостояния двух сверхдержав.

Может показаться, что ракурс, под которым из Вашингтона смотрели на Москву, сделав оборот вокруг своей оси, снова, как и в конце 1930-х годов, встал на негативную спираль. Действительно, в США вновь были взяты на вооружение старые схемы об угрозе коммунистической революции, отсутствии в СССР реальной свободы слова, вероисповедания, выбора в представительные органы и т. п. И в СССР не замедлили вернуться к резкой критике капиталистических порядков, рыночных отношений и империалистических устремлений (теперь, главным образом, американских). Однако вся ситуация была намного сложнее. К началу 1946 г. в мире изменилось очень многое: изменилась роль как России, так и США, появилось атомное оружие. Два государства, исповедующих различные идеологии и имеющие различные социально-политические системы, сделали огромный рывок в укреплении своего военного потенциала. Разразившаяся холодная война, тем не менее, не переросла в новую мировую войну. Создание в СССР атомного оружия и достижение в последующем ядерного паритета с США имели решающее значение. Другим таким фактором являлся новый, трансформированный взгляд США на мир и своего союзника-оппонента – Советский Союз. Теперь это была страна, которая имела мощнейшую армию и широкие возможности для развития своей экономики. Но в сравнении с американским потенциалом Россия оставалась страной, которая просто физически не могла в ближайшее время атаковать Америку. Само существование СССР (вместе со странами, находящимися под его влиянием) не воспринималось как смертельная и неустранимая без военного вмешательства угроза жизненно важным интересам Соединенных Штатов и их союзникам. США, опираясь на свое экономическое превосходство, географическое положение и военную силу, могли распространять свое влияние на огромное пространство – вытесняя или заменяя на старых территориях некогда могучие европейские державы или осваивая новые рынки, остающиеся недоступными для СССР. Рост влияния Москвы необходимо было сдерживать, но сделать это было куда легче, опираясь на огромный финансовый капитал и ресурсы, которые не были истощены военными разрушениями и оккупацией. Особо важным являлся тот факт, что Америка сумела сохранить в войне свое молодое поколение, которое, вернувшись домой, включилось в развитие своей страны на всех доступных направлениях. СССР в этом отношении оказался в ущербном положении. Его потери в войне более чем в 50 раз превысили американские и страна была вынуждена до предела перенапрягать свои силы, чтобы восстановить экономику и устремиться вдогонку за индустриальным развитием США.

Подведем итоги. Американские оценки СССР в годы Второй мировой войны претерпевали изменения, варьировались в зависимости от положения на фронтах, поведения Москвы в международных делах, ее намерений в Европе, и в немалой степени зависели от позиции тех или иных американских деятелей. Многие оценки и прогнозы Вашингтона были на удивление верными, а некоторые, касавшиеся, в частности, советского потенциала в начале войны, оказались ошибочными. Главное, что сегодня необходимо подчеркнуть, – это всеобщий (за незначительным исключением) оценочный прагматизм верхушки американского руководства, который присутствовал и в годы существования Большого союза, но еще более возобладал после краха нацистской Германии и ее союзников. Реальным следствием этого прагматизма стало и затягивание открытия второго фронта, что повлекло за собой увеличение сроков войны и миллионных жертв Советского Союза, и неоднократные срывы поставок по ленд-лизу, и отказ от продолжения экономической помощи СССР после окончания войны, и многое другое. Возражения насчет того, что США в ряде моментов могли следовать в фарватере британской политики, не касаются существа проблемы. Действия англо-американского тандема не могли не вызвать в Москве подозрений в неискренности Вашингтона.

Взаимопонимание по вопросам большой политики, поиск компромиссов по территориальным проблемам становились все более сложной задачей. Заслуга президента Рузвельта состоит именно в том, что он, в отличие от Трумэна, был настроен именно на поиск подобных компромиссов, и как последователь Вильсона, равно как и прагматик, считал, что для будущего мирового устройства крайне опасно превращать Россию в осажденную крепость. У Рузвельта был свой особый взгляд на послевоенное устройство мира, в том числе на то, какое место в Европе должны занимать Соединенные Штаты и Советский Союз. За время своего нахождения в Белом доме он сделал немало, чтобы американцы стали смотреть на происходящие вокруг них события его глазами – сквозь призму именно его внешнеполитической концепции. Мало у кого сегодня могут возникнуть сомнения, что Рузвельт был искренен в своем стремлении сделать мир более безопасным, но эта безопасность, естественно, должна была в первую очередь обеспечивать интересы США. Альтернативой явилась политика конфронтации и гонки вооружений с непредсказуемыми последствиями для всего мира.