доказательства, подлежит проверке и оценке. Признание может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его совокупностью доказательств.

Участие защитника в допросе подозреваемого (обвиняемого) лица следует рассматривать как фактор, требующий значительного совершенствования тактического арсенала следователя. Адвокат — это не просто третье лицо, а юрист-профессионал, под интеллектуальным и профессиональным контролем которого проходит вся деятельность следователя при допросе. Адвокат представляет, прежде всего, интересы лица, заподозренного в совершении преступления, и выступает высококвалифицированным его союзником.

Следователь неизбежно становится объектом заинтересованного изучения со стороны защитника, хотя тот нередко хорошо знает следователя — его интеллектуальный и нравственный уровень, профессиональный потенциал. Предполагается, что адвокат будет действовать добропорядочно, в рамках закона защищать только законные интересы подзащитного. Тогда нет повода опасаться «запрещенных приемов» со стороны защитника. Тактика взаимоотношений с ним в процессе расследования должна строиться на взаимном уважении и доверии.

Но адвокат может попытаться тайно, нелегально использовать противозаконные меры для оправдания подзащитного или существенного снижения уровня уголовной ответственности. Упредить рискованный ответ подзащитного своим вопросом — нельзя. Остается одно — любыми иными способами и, по возможности, незаметно для следователя подсказать нужное направление ответа, хотя бы в самом общем плане (например, на уровне «да — нет»). Для этого нередко используются невербальные средства (например, взгляд, движение головы или руки, изображающие «нужный» (утвердительный или отрицательный) ответ). Так, движением мышц лица, бровей и т. п. можно обозначить тревогу по поводу прозвучавшего вопроса, призыв хорошо подумать, прежде чем ответить. Встречается и «подготовка», «натаскивание» адвокатом своего подзащитного во время их встреч, что проявляется в изменениях показаний подозреваемого после встречи с адвокатом, направленности и содержании ответов подозреваемого во время допроса.

Вред, который может быть причинен противозаконной деятельностью защитника, в значительной мере зависит от сочетания двух факторов: 1) момента допуска защитника к участию в деле и 2) момента его свидания с подозреваемым (обвиняемым) наедине. Можно выделить две типичные ситуации с разным сочетанием названных факторов.

Ситуация «А»

Первый допрос подозреваемого проводится с участием защитника, причем: 1) после их свидания наедине; 2) до такого их свидания.

Ситуация «Б»

Очередной (не первый) допрос подозреваемого либо его первый допрос в качестве обвиняемого проводится с участвующим впервые в нем защитником, причем: 1) после их свидания наедине; 2) до такого их свидания.

Анализируя приведенные ситуации, можно прийти к следующим выводам.

1. При прочих равных условиях наиболее опасной для интересов следствия представляется ситуация «А», а из двух ее разновидностей — первая.

2. Степень опасности для интересов расследования ситуации «Б» существенно ниже. Из двух ее разновидностей более негативной является также первая.

На основе признательного рассказа своего подзащитного адвокат без особого труда может построить мысленную динамическую модель данного преступления, по ней вычислить закономерные следы и улики, которые должен был оставить на месте происшествия и в других местах его подзащитный. Адвокат может: наметить наилучшую для подозреваемого позицию сопротивления расследованию; сформировать правдоподобную (согласующуюся с механизмом и обстоятельствами преступления) оправдательную версию; разработать схему показаний для подозреваемого, подтверждающих эту версию (например, версию о необходимой обороне при убийстве и ложный, но трудно опровергаемый рассказ об ее обстоятельствах). Теперь все это остается «довести до ума» подзащитного и тот готов к встрече со следователем на первом допросе.

Дача подозреваемым правдивых показаний на первом допросе не означает, что в ходе дальнейшего участия в деле защитник не будет стремиться к их нейтрализации. Такие факты встречаются в последнее время достаточно часто.

Выше уже отмечалось, что иногда по ходу допроса защитник может пытаться словами или невербальными средствами подсказать допрашиваемому нужный ответ на вопрос следователя. Чтобы иметь возможность вовремя увидеть и пресечь такие попытки, следователь должен поместить защитника в кабинете, где проходит допрос, в зону наилучшей для себя видимости всей его фигуры в целом. При этом по отношению к допрашиваемому защитника следует разместить так, чтобы затруднить им визуальные контакты между собой, а любая попытка их негласного общения при допросе требовала от кого-либо из них поворота головы, туловища и тем самым становилась бы видимой следователю. С учетом изложенного, лучшим тактическим решением рассматриваемой проблемы будет такое: разместить защитника перед собой, слева или справа и несколько позади допрашиваемого; использовать технические средства (видеозапись, магнитофонную запись). Противозаконные действия защитника следует отразить в протоколе допроса.

В настоящее время продолжается дискуссия по поводу применения полиграфа («детектора лжи») в процессе проведения расследования. Мнения расходятся почти во всех вопросах, касающихся полиграфа, но пользующиеся им согласны, что он не измеряет непосредственно ложь. Он измеряет признаки возбуждения автономной нервной системы, физиологические изменения, порождаемые в первую очередь эмоциональным возбуждением человека. Пол Экман образно представил уязвимость проверки на полиграфе так:

— ошибку Отелло, который не смог понять, что страх Дездемоны может быть не боязнью разоблачения со стороны женщины, виновной в супружеской измене, а страхом честной жены перед мужем, который не желает ей поверить; и невиновные, а не только лжецы, могут испытывать эмоциональное возбуждение, волнение, зная, что их подозревают во лжи;

— риск Брокау, т. е. неспособность учитывать индивидуальные различия людей в экспрессивном поведении (Т.Брокау — диктор ТВ говорил, что он интерпретирует многословие и велеречивость как признак лжи, однако он может часто ошибаться, поскольку многие люди всегда многословны)[60].

10.1.6. Психология допроса при очной ставке

Основанием для проведения очной ставки (одновременного допроса двух ранее допрошенных лиц) служит наличие в их показаниях противоречий относительно одних и тех же обстоятельств (термин «очная ставка» происходит от древнерусского «ставить очи на очи»). Очная ставка является разновидностью допроса, она, как правило, связана с острой конфликтной ситуацией и высокой эмоциональной напряженностью, динамичностью.

Роль следователя на очной ставке весьма сложна и важна. Это следственное действие должно быть хорошо подготовлено. Следователь должен иметь определенные критерии достижения истины, основываясь на всей совокупности имеющихся доказательств. В этой напряженной конфликтной ситуации следователь должен сохранять психическую устойчивость, уравновешенность, спокойствие.

Основная цель очной ставки — изобличение лица, противодействующего следствию, дающего ложные показания. Однако далеко не всегда лица на очной ставке дают заведомо ложные показания — это может быть заблуждение какого-либо допрашиваемого лица (см. рис. 26). В данном случае главная задача следователя — ликвидировать это заблуждение, не усугублять его. Причиной противоречий могут быть заведомо ложные показания одного или обоих участников очной ставки. Мотивами заведомой лжи могут быть: стремление избежать уголовной ответственности или смягчить ее, нежелание выдать соучастников, родственные чувства, боязнь мести, подкуп, стыд, ложно понятое чувство товарищества, неприязненные отношения между ее участниками как продолжение давнего конфликта.

Противоречия в показаниях могут быть вызваны ролевыми позициями ее участников, различиями в